Он так разговаривает, как будто я приложение к тебе.

Он считает, что ты у меня на правах наложника. Кем еще может быть смертный? А фамиллиар я у тебя потому что нравится мне такое.

Когда за Совнаром закрылась дверь, Майно и Лахджа еще некоторое время напряженно сидели. За старым бушуком водилась привычка неожиданно выходить из-за угла или появляться за спиной. То, что он ушел, еще не означает, что он действительно ушел.

Но потом они кивнули друг другу. Стороннее присутствие исчезло. Демонов в усадьбе осталось только два.

Глава 9

Облокотившись на стол, Лахджа приладила к виску кэ-узелок, и перед внутренним взором засветился образ раздувшегося мозга. Кэ-миало, информационный демон.

Все кэ-миало очень похожи. Простые смертные и даже многие демоны вообще их не различают. Но Лахджа сразу узнала своего провайдера.

— Привет, Ле’Тоон, — сказала она. — Давно не виделись.

Изображение мерцало. Шло рябью. Межмировая связь — крайне сложное дело, даже очень могущественные существа обычно предпочитают являться лично, а не говорить сквозь Кромку. Но Ле’Тоон явно был заинтригован таким новшеством, и изо всех сил постарался наладить контакт со своей стороны.

— Я слышал, что мы испытываем новый метод, — бесстрастно произнес он. — Польщен, что оказался избранным. С кем тебя связать?

— А плата та же? — уточнила Лахджа.

— Конечно. Но так как ты больше не гражданин…

— О-о, начинается…

Кэ-миало — информационные демоны. В Паргороне они отвечают за связь и хранение знаний. За архивы, за летописи, за сложные расчеты, за обычную почту, в конце концов. Через их кэ-очи можно передавать и посылки, это они тоже обеспечивают.

Но не задаром. Каждый раз, когда кэ-миало что-то для тебя делает, ты отдаешь ему кусочек своей памяти. Теряешь что-нибудь из узнанного и запомненного. Они умеренны в своих требованиях, обычно хватает стихотворения или воспоминания о вчерашнем ужине. Лахджа несколько раз платила памятью о любимых книгах, получая потом особенное удовольствие, прочитывая их заново.

— А почему я, собственно, больше не гражданин? — решила уточнить Лахджа. — Я преступник?.. ну да, формально. Я беглец?.. не спорю. Но я гражданин! Ле’Тоон, почему ты меня обижаешь?

— Потому что у тебя нет выбора, гражданка Лахджа. Если тебе очень нужно с кем-то связаться, я — самый простой способ.

— А мне не нужно ни с кем связываться. Я просто хочу поболтать с подругой. Спросить, как у нее дела. Не думаю, что это стоит сожженных мозгов и превращения в овощ.

— Я не требовал подобного. Обычная такса, просто с небольшим процентом сверху.

— Хорошо. Я намедни прочитала роман «Альковные тайны Клеверного Ансамбля: как распутный ректор-вампир юную драконицу совращал». Подойдет?

Ле’Тоон не издал ни звука, но Лахджа даже сквозь Кромку почувствовала его мозговую боль. Однако он согласился принять такую уплату, хотя и проворчал, что кэ-сеть чрезмерно перегружена подобной информацией.

— Один роман — один сеанс. С кем тебя соединить?

— С Сидзукой… м-м… с Сидзукой, — повторила Лахджа, пытаясь вспомнить фамилию подруги. Та вообще ее называла?.. — Жена Хальтрекарока… наложница.

— Соединяю, — коротко бросил Ле’Тоон, и Лахджа почувствовала, как из ее памяти исчезло что-то нелепое и стыдное, но странным образом притягательное.

Некоторое время пришлось подождать. Кэ-очи — не мобильные телефоны и не дальнозеркала. У них гораздо больше возможностей, через них можно даже перемещаться самому и перемещать предметы, но именно поэтому их не носят в карманах. Некоторые демоны используют кэ-нейроны, но их надо приживлять к коже.

Но через несколько минут Сидзука оказалась рядом с каким-то кэ-оком, и из него ее сразу окликнули.

— Лахджа?! — в изумлении приникла та к изображению в воздухе.

— Привет, Сидзука. Как твоя фамилия?

— Фурукава. Ты что, жива?!

— Ага. А что, были сомнения?

Сидзука приникла к кэ-оку и начала возбужденно рассказывать, что произошло после того, как Лахджа поги… пропала. Хальтрекарок, как оказалось, вернулся очень злой и сказал всем, что покарал свою неверную жену самой страшной карой.

— Ага, отлучил от себя, — расплылась в улыбке Лахджа.

Сидзука захихикала.

За время разлуки подруга ничуть не изменилась. Убедившись, что Лахджа — это действительно Лахджа, а не очередная шутка Абхилагаши или другого подлого демона, она вывалила все новости разом. Пересказала все, что случилось во дворце за два с половиной года.

— Я сейчас на пятидесятом месте, — грустно сказала она. — Опускаюсь все ниже. Хальтрекарок меня уже едва замечает.

— Что ж ты так? — удивилась Лахджа.

— Да он просто зашоренный какой-то стал. Ему все труднее понравиться. И по-моему, это все из-за тебя.

— Из-за меня?..

— Ага, он после твоей смер… побега совсем вразнос пошел.

— А кто теперь любимая жена?

— Абхилагаша, конечно. Тут без изменений. В первой пятерке теперь она, Оошона, Лаиссална, Нагалинара и, ты не поверишь, храчка.

— Почему не поверю? Поверю. Сагит, поди?

— Откуда ты знаешь, ты что, шпионишь за нами?! — подозрительно прищурилась Сидзука.

— О да, целыми днями только о своем бывшем и думаю! Как он там, да чем занимается, да скучает ли по мне? Как твоя Мамико, кстати?

— Подрастает. А твоя как… эм-м… м-м…

— Астрид. Ее зовут Астрид.

— А я помнила!

Подруги болтали еще довольно долго. Оказалось, что Лахдже этого не хватало. Узнав, что с Сидзукой все в порядке, она успокоилась, а что та опустилась на пятидесятое место, то это в чем-то даже хорошо. Пятидесятое — не сто пятидесятое, да к тому же сейчас на Хальтрекароке санкции, и своих жен он вынужденно бережет. Новых-то в ближайшие века не будет.

— Ладно, до связи, — наконец сказала Лахджа.

— Завтра созвонимся снова? — спросила Сидзука.

— Конечно. Мусорной литературы я за последние годы прочла столько, что скукожит даже Ле’Тоона… Майно, откуда у тебя все эти книжки?!

— Бывшая любила! — откликнулся с веранды муж.

— Которая?!

Муж промолчал, и Лахджа бесцеремонно полезла в его память. Тот дал отпор, и они вступили в давно привычную борьбу за секреты. Однако информацию о своих бывших Майно стерег за десятью замками, и Лахдже вновь не удалось через них прорваться.

Хотя ей и не было слишком уж интересно. Так, чисто из любопытства. Она-то ничего подобного не утаивала, и ей слегка мозолило глаз то, что у Майно почему-то какие-то секреты