наказания, пошли на убийство? — я чуть повысила голос, чтобы меня все услышали. — Вы же знаете, да, что за это полагается смертная казнь?

— Ты тут никому не нравишься, — услышала я голос из рядов. — Всем будет лучше, если ты исчезнешь, как и остальные.

Почувствовала, как меня грубо хватают и стягивают руки за спиной, кто-то другой дернул меня за косу, отчего моя голова откинулась назад.

О, совсем осмелели. Вот что значит стадный инстинкт.

Я весело улыбнулась и пожала плечами.

— Мне лестно это слышать.

Лидок, видно почуяв неладное, подошла ко мне и, заглянув в лицо, одарила меня полным подозрения взглядом.

— Почему ты не испугалась? Почему не кричишь и не зовешь на помощь? Ты проиграла.

— Я? Проиграла? — изумлению в моем голосе не было предела, затем тон стал еще более веселым чем прежде. — Я проиграла? Боже, я вас умоляю! Да вся твоя стратегия была более предсказуемой, чем плач голодного ребенка. Так в шахматы не играют.

— Какие шахматы? – начала закипать женщина.

Меня больнее дернули за волосы, и я улыбнулась шире.

— Ты все же выжила из ума?

Я явно почувствовала исходящий от нее страх, который она пыталась спрятать. Да, это пугает, когда человек поступает не так, как ты думаешь.

— Я-то? — переспросила ее и хищно оскалилась. — Кто знает… Дядюшка часто водил меня к психиатру.

В глазах женщины мелькнула что-то странное, но мне не когда было разбираться с ее чувствами, я упивалась местью. Усмехнувшись, я крикнула: «Альташ!». И дракон, который не мог дождаться своего часа, вышел из тени и, раскинув крылья, закрывшие все небо, взревел.

Такого в его исполнении я еще не слышала.

Смертельная угроза и всепоглощающая ярость.

Он был воплощением ужаса, порождением самого страха.

Его взгляд, заставляющий съежится и застыть, опустился на людей, который все еще грубо держали меня. Альташ прищурился. Ему явно это не понравилось.

Новый рев огласил всю округу, и те, кто, купаясь в собственной силе, так бесстрашно угрожал мне, с визгами побежали кто куда. Но этого не было в моих планах. Их всех ждало суровое наказание. Нельзя, чтобы они просто сбежали.

— Альташ, не дай им уйти! — крикнула я.

Дракон фыркнул и с невероятной скоростью для его габаритов, заметался по площадке. Словно пастух, собирающий разбежавшихся овец, Альташ возникал ровно там, куда бежали слуги и заставлял их двигаться назад.

Вскоре все они собрались в кучку недалеко от меня, дрожащие от страха, содрогающиеся от ужаса, плачущие от неизвестности. Дракон восседал рядом с ними, шипя, если кто-то попытался убежать.

Я усмехнулась

Вот таким нехитрым способом я вывела на чистую воду всех и теперь никого из них не минует кара. А всего-то и нужно было довести до отчаяния двоих жуликов, чтобы они вызвали подмогу.

Сверкая совсем не доброй улыбкой, я подошла к распоясавшимся слугам и сложила руки на груди, раздумывая, что с ними делать.

— В ваших же интересах сказать мне, все ли из вашего веселого балагана здесь присутствуют и не осталось ли заговорщиков во дворце.

Я переводила взгляд с одного на другого.

— Альташ…

Рев снова огласил небо.

— Все, м-м-миледи… — заикаясь проговорил Чарльз.

— Прекрасно.

— Что здесь происходит?

— Ваша светлость! — завопили слуги и хотели было бросится к Малкольму, наверняка, чтобы облобызать ему ноги, но Альташ зорко следил за тем, чтобы никто не сбежал.

Возможно, он даже уже присмотрел кого-нибудь, чтобы полакомиться, но даже если и так, я не могла одобрить таковое его желание, отравится еще.

Муж шел ко мне, не изменяя безразличному выражению на его лице. Хотя… Мне уже стало казаться, что ледяная маска на его лице начала таять. Или по крайней мере, так было до сегодняшнего дня, когда я спрыгнула с балкона.

М-да… Неловко получилось…

Альташ, заметив хозяина, заметно присмирел и стал потихонечку сдвигаться в мою сторону, не выпуская при этом из виду слуг.

— Господин! Ваша жена выжила из ума! Она вывела нас сюда и начала загонять, точно животных на скотобойне! — завопила Лидия, узрев в явлении мужа ожившую надежду.

— Не стоит утруждаться, миссис Гейл. Я имел честь наблюдать часть этого представления.

И вот есть у меня какое-то смутное подозрение, что видел он именно ту часть, где я вся-такая злая и жестокая, гоняю с Альташем на пару беспомощных, бедных людишек. Обида медленно стала закипать во мне. Я надула губы и постаралась сморгнуть слезы, которые сами собой выступили на глазах из-за подобной несправедливости.

Я никогда не начинала первой.

Это Лидка подгадила мне, принеся кипу ненужных документов, еще и раскидав их до кучи по всей моей комнате.

Это она с Чарльзом, черт бы их побрал, решила меня отравить.

Так почему же он верит тому, что во всем виновата я, а не они! Это ужасно несправедливо!

Я отвернулась и шмыгнула носом, ненавидя весь мир, и в первую очередь муженька.

— Подход моей жены к обличению ваших преступлений показался мне весьма необычным. Но он действенен.

Едва слова мужа дошли до меня, я медленно обернулась к нему и увидела, что он смотрит на своих слуг, источая ту самую холодную ярость, которая так напугала нас с Альташем сегодня на балконе. Только сейчас все было еще хуже.

Здесь даже уже дракон, по-моему, был не нужен, слуги оцепенели в страхе перед своим господином.

— Как вы осмелились причинить вред моей жене, леди Ледяных гор?

Он говорил как будто бы спокойно, но каждое его слово имело такую силу, что хотелось просто сжаться в комочек, упасть на колени и не вставать, никогда.

Это мне хотелось. А что там творилось с теми, на кого был направлен гнев Малкольма мне было страшно представить.

— Вас не повесят.

Если бы говорил, кто-то другой, может быть эти товарищи вздохнули с облегчением, но тон мужа подозревал, что казнь — это слишком мягкое наказание. Слишком мягкое.

— Вас отправят в шахты на гору Дьяры.

Ой.

Я читала о ней, пока листала законы.

Это считается одним из самых суровых наказаний, потому что там невозможно жить. Можно только выживать. Скудные припасы доставляют раз в месяц, в любую минуту могут напасть дикие горные драконы, но и это не все. Если они не выполнят норму работы, пищу не получат совсем.

— Предав мою жену, вы предали меня. Своего лорда. Своего короля. Вы не оправдали