депрессии, о госпитализации, о лечении электрошоком. Жаль, может быть, он был слишком занят, чтобы расслабиться, занявшись опрыскиванием виноградной лозы или обрезкой роз. Это бы ему помогло. Мой друг, поэт Стефано Даль Бьянко, как-то сказал мне, что, для того чтобы спастись, требуются две вещи: родиться в дружной, любящей семье или родиться в деревне. У него было первое, а у меня – второе.

Сегодня Алессандра – дочь Маурильо, лучиньянского пастуха – меня обняла. Жест, которого я никак не могла себе представить со стороны той, кто своей походкой и манерой держать сигарету в зубах напоминает «главную на районе». Она раскрыла мне свои объятия, и я почувствовала необыкновенное тепло. Я видела ее семью, красавца-мужа Клаудио, двух мальчиков, теперь уже взрослых. И я подумала о том, сколько же тепла она отдает им одновременно со своими «Да пошел ты» и «Ты уже достал», как будто всегда топящаяся печь.

* * *

Сегодняшние заказы: «Миссис Дэллоуэй» Вирджинии Вулф, «Йога» Эмманюэля Каррера, «Одинокий» Августа Стриндберга, «Неприкаянные» Артура Миллера, «Вилли с мельницы» Роберта Льюиса Стивенсона, «Как первая из матерей» Симоны Винчи.

31 мая

В книге мексиканской писательницы Софии Сеговии «Пение пчел» старая няня Реха, женщина неизвестного возраста – никто не знает, сколько ей лет, даже она сама, – уже около тридцати лет проводит все свои дни в кресле-качалке, которое все время стоит на одном и том же месте. Она смотрит на улицу перед домом, на грунтовую дорогу, на поля сахарного тростника, на горы, кольцом окружающие долину, смотрит зимой, весной, летом, осенью, смотрит годы напролет. Для нее это как путешествие, как необыкновенное приключение, которое каждый день дарит ей новые тени, цвета и запахи.

В этом романе ощущается дух Макондо, тот дух, который присутствует и здесь, в Лучиньяне. Я выхожу на террасу, и Прато-Фьорито вместе с цепью своих долин спешит мне навстречу, и каждый раз – каждый вечер, каждое утро – я замираю в изумлении, будто вижу его впервые.

Вчера Фабиола, когда заходила в наш книжный, рассказывала мне о своей бабушке, о старой плутовке Эгре. В последние дни ее жизни случалось, что она внезапно вскакивала с кровати и звала сестер. Фабиола утверждает, что что-то в этом все-таки есть, ведь, в конце концов, что мы знаем о непознаваемом? А значит, вполне вероятно, что сестры бабушки Фабиолы приходили забрать ее с собой, так, как сейчас делают тетя Польда и тетя Фени с мамой.

Эти выходные наш книжный отработал по полной: семьдесят посетителей за два дня, субботу и воскресенье. Проданы замечательные книги, читатели доставили массу удовольствия. Я поставила два ящика с надписями «Прекрасные книги» и «Замечательные книги» – две безупречные категории с точки зрения критики, ведь с этим не поспоришь, – и люди накупили из них кучу книг. Книгам нужно время от времени давать возможность сойти с полок, подышать свежим воздухом, немного встряхнуться, чтобы ожить. Хотя, по правде говоря, наша публика обычно и так прочесывает магазин сверху донизу. Какое-то странное совпадение: уйма народу была из Модены, правда, чтобы доехать к нам оттуда, нужно лишь перебраться через Апеннинский хребет, но в любом случае это около ста пятидесяти километров по лесу.

Так или иначе, теперь достоверно известно, что в Модене существует анклав фанатов книжного магазина «Сопра ла Пенна». Я слышала, как одна девушка говорила: «Поднимусь по этой лестнице, я столько об этом мечтала».

Все это меня утомляет, но при этом и доставляет большую радость. Сейчас я пытаюсь провести один эксперимент: приглашаю деревенских девчонок войти в группу моих добровольных помощников. Сэнди и Ребекка уже дали свое согласие. Мы растем, расширяемся, объединяемся, черт побери.

У нас есть одна синьора из Рима, но у нее дом в Лучиньяне. Так вот, она, например, со мной не здоровается. Без каких-то объективных причин она примкнула к группе 30 %. Кто знает, что они ей про меня наговорили, может, что я готовлю детей в поленте. Хотя на самом деле я провожу целые часы, глядя на Прато-Фьорито, как будто это гора Фудзи, или гора Арарат, или Кайлас. На нем не бывало ни Ноя, ни Шивы, но бывали ведьмы, устраивавшие наверху свои шабаши. Однако они оставили его чистым, восхитительным, белоснежным, как Narcissus poeticus, которым в этот период усеяны его склоны.

Может, кто-нибудь скажет римской синьоре, что я тоже poeticus, что ласточки стрелами носятся у меня по дому с ни с чем не сравнимым шуршанием, когда воздух рассекается их крыльями, влетают в одно окно до пола и вылетают в другое. И что если бы мы были в Сан-Франциско или Суссексе, то можно было бы сказать, что они влетают в одно bow window и вылетают в другое. Так это производит совсем другое впечатление.

* * *

Сегодняшние заказы: «Сладкая печаль» Дэвида Николса, «Земля кочевников» Джессики Брудер, «Пусть расскажут тени» Джесс Кидд, «Ботанические тетради мадам Люси» Мелиссы Да Косты, «Зима тревоги нашей» Джона Стейнбека, «Долгое мгновение» Сары Фрунер, «Гигантский кальмар» Фабио Дженовези.

Июнь

1 июня

Я провожу ночи за поиском книг, как новинок, так и забытых, задвинутых в дальний угол по причине обычной практики поточных поставок книг в книжные магазины: пятнадцать дней на полке – и долой, пора освобождать место другим. Но очевидно, что есть люди, которые ищут то же, что и я. Меня, например, поразило, что после очень заметного выхода «Йоги» Каррера мы тем не менее продали мало экземпляров этой книги. Зато продали «Любовь в холодном климате» Нэнси Митфорд, «Долгое мгновение» Сары Фрунер, «Дом в Париже» Элизабет Боуэн. У нас ищут то, чего нельзя найти где угодно, от нас ждут, что мы не разочаруем, и знают, что у нас можно искать.

Это особая аура, окружающая любой независимый книжный магазин. Вчера несколько очень смышленых девчонок взяли полистать «Знаменитых кошек и их людей», и одна из их стайки стала объяснять остальным, что из себя представляет эта книга. Я это услышала и не смогла сдержаться и не сказать, что думаю о книге, где рассказывается о 27 мужчинах и 5 женщинах и об их взаимоотношениях с кошками. Девочки поблагодарили меня, и книга вернулась на полку.

В Лучиньяне у меня есть друг, который, как и я, выращивает розы. Его зовут Романо. Он рисует и ухаживает за цветами и разными растениями. Он никогда не притворялся тем, кем не является. Те отношения, которые всегда были у него с матерью, позволяли нам увидеть, как наяву, другие подобные отношения – между Пазолини и его матерью Сузанной. Романо в моих глазах всегда был героем, потому что времена и места его юности для таких, как он, были и в самом деле непростые.

* * *

Сегодняшние заказы: «Любовь с первого взгляда» Виславы Шимборской, «Дворик “Ностальгия”» Джузеппины Торрегроссы, «Дурно проведенная ночь» Джузеппе Ди Пьяцци, «Земля кочевников» Джессики Брудер, «На горизонте» Бенджамина Майерса, «Алая река» Лиз Мур, «Эта дикая тьма: история моей смерти» Гарольда Бродки.

3 июня

Мамина госпитализация естественным образом привела к одному положительному моменту: мы с Пьерпаоло оказались одни. Раньше мы с ним никогда не оставались только вдвоем. Вначале была Лаура, еще совсем маленькая и заливавшаяся фонтаном слез, когда видела, как в аэропорту Флоренции, прощаясь, я целовала его в уголок рта. А затем, на пороге маминого девяностолетия начались ее переезды на зиму во Флоренцию, с октября по май.

Вчера Пьерпаоло сделал мне подарок: отвез меня в сказочное место. Оно находится в Вадо, в коммуне Камайоре, и называется вилла Ла Бьянка, очаровательный дом, и на сегодняшний день это элегантная загородная гостиница с бассейном, парком и чудесными уютными комнатами; но на вчерашний же день она была домом Чезаре Гарболи. Это место было домом его семьи, и он продал его в 1999 году. Возможно, после того, как узнал о своей болезни. Он переехал в Виареджо, в дом в двух шагах от транспортной развязки