И еще он один из тех, чьи мысли невозможно прочесть на лице. Однако сейчас всем и так ясно, что на них надвигается. И хотя голова Чуко Яня — кладезь премудрости, также верно и то что никому не удастся сбежать от этой темной силы как бы быстро он ни бегал — будь даже он одним из трех величайших героев, которые поклялись кровью служить императору Лю Пею.

Несмотря на то, что для империи Хань наступили смутные времена и она разделена на три части, все знают что именно Лю Пей — истинный Сын Неба, из Дома Хань, любимец богов. На небе не может гореть сразу два солнца, тем более три — как не могут три повелителя править людьми.

Мути, изо всех сил стараясь не заснуть, принялся размышлять. Что восхваляют в героях? Их добродетели: мужество, справедливость, верность, взаимное доверие, искренность, великодушие, презрение к богатству — мысленно перечислял мальчик одно их качество за другим. И, как он вспомнил, мужество бывает трех видов. Мужество в крови: лицо приобретает красный цвет — от гнева. Мужество в венах: лицо становится синим. Однако сильнее всего мужество духа: лицо человека не меняет своего цвета, только голос приобретает силу, а взгляд становится пронзительнее и…

Одна из ламп, исчерпав запасы тыквенного масла, замерцала. И в то же самое время во внешнем коридоре раздался глухой топающий звук. Мути выпрямился, чтобы принять вид полнейшего внимания, когда Чуко Янь отошел от окна. У министра было лицо не воина — худощавое и бледное, с длинными опускающимися вниз кончиками усов, затемнявшими его губы. Он больше походил на ученого, чем на человека действия. Однако для Сына Неба он служит и головой, дающей советы, и сражающейся рукой.

Дракон лежит на мече — когда вытаскивается клинок, дракон объявляет войну.

В ответ на полночный призыв их командующего пришли генералы Ма Су и Вень Пинь. Они явились в доспехах, их драконьи шлемы бросали демоноподобные тени на стены, а бронза, полускрывавшая лица, имела форму тигриных голов. У Ма Су полные щеки и короткая борода; глаза его так сверкают, что он кажется богом войны, явившимся из какого-то храма, чтобы воевать вместе с людьми.

И идет он, гулко топая, впереди своего спутника, как обычно, когда за ним следуют офицеры, положив руку на рукоять меча. Он многое знает об искусстве ведения войн и никому не позволяет забывать об этом: он всегда первым выступает на военных советах, словно и живет ради того, чтобы его слова разносились как можно дальше и кто-нибудь на вершине холма должен был ударить в гонг. Но все же это удачливый полководец с определенным умением, который одерживал победы, хотя, наверное, слишком много жизней было уплачено за подобную репутацию генерала.

Мути с неприязнью наблюдал за ним. Как хорошо, что мысли, появляющиеся в голове, невозможно читать — иначе бы он оказался в опасности. Его отец Чин Фань заплатил своей жизнью за безрассудную вылазку, которую приказал совершить Му Су и которая на самом деле ничего не дала войску, но это на всю жизнь запечатлелось в сердце мальчика. Об этом Ма Су, конечно же, не знает, да и ему наверняка наплевать на это. Кто такой капитан отряда конных лучников для генерала императора? Но именно в этом и проявляется у них разное отношение к цене человеческой жизни: Чуко Янь никогда не рискует людьми ради эффекта, и впоследствии не забывает погибших.

— Вызывали, ваше превосходительство? — Ма Су даже не стал ждать, когда заговорит министр, демонстрируя бесцеремонные манеры солдата, с такой пылкостью служащего императору, что бегом является по приказу министра, с одной ногой в стремени, готовый вскочить на коня. Неужели он никогда не слышал, что уста порою служат дверью, ведущей к беде?

Чуко Янь двумя длинными шагами подошел к столу, на котором все еще лежало послание, полученное меньше часа назад, и карта, которую он все это время внимательно изучал.

— Ссума совершил марш-бросок через долину Хсай. Если ему повезет, он может легко вонзиться в самое сердце Ву. Этого он не должен сделать никоим образом. И самое главное: он не должен захватить проход Яньпинь… — сообщая эти новости, министр ткнул длинным указательным пальцем в карту. Он говорил отрывисто, что было весьма необычно — резко, словно таким образом может быстрей дать слушателям понять всю степень угрожающей им опасности.

— Если враг достигнет Чихтьеня, он отрежет нас от всех необходимых источников. И после этого весь Шэнси станет открытым для него. Мы будем вынуждены отступить в Ханчунь. Враг перережет дорогу, и через месяц голода… — тут министр сделал руками какой-то странный жест, словно он хотел схватить пишущее перо, а не рукоять меча, который Мути держал обеими руками, вынув из ножен и направив острием прямо в пол.

— Ссума не глуп: он знает, что мы должны во что бы то ни стало не допустить этого, иначе погибнет асе наше дело. Самое важное — удержать Чихтьень. Но никто не должен знать, что наши шансы на это — мизерны, и что смерть ждет…

— Мы командуем армией воинов, а не актеров, готовых показать свое искусство обращения с мечами на каком-нибудь празднике, ваше превосходительство. — К Ма Су вернулась самоуверенность, в которую он кутался, как в толстый плащ, чтобы защититься от зимнего ветра. — Ведь пока еще стаи птиц ву не пойманы в сети и рыба не брошена в кастрюли поваров. Дайте мне отряды воинов, и Чихтьень будет в такой же безопасности, как и десять драконов, чьи тела украшают его стены!

Одна из худых рук министра приподнялась — гибкими пальцами он коснулся свисающего кончика усов и стал накручивать длинные волоски на указательный палец. Чуко Янь не смотрел на генерала, нет, он по-прежнему неотрывно взирал на карту.

— Дракон порождает дракона; битва — битву. Смерть и жизнь предопределены, богатство и честь зависят от воли неба. Этот город небольшой, но его ценность для нас сейчас сродни жемчужине в морской раковине. Вы многое знаете о правилах ведения войн, но точная защита заметно отличается от лязганья мечей и ударов копий во время открытой схватки с врагом. В Чихтьене нет ни каких-либо стоящих защитных стен, ни естественных укрытий.

Ма Су пожал плечами.

— Ваше превосходительство, еще будучи мальчишкой, я начал изучать искусство войны. И я отлично разбираюсь в нем, как примерный школьник, отвечающий досточтимым учителям. Почему вы, кто отлично помнит о наших деяниях в прошлом, считаете, что эта защита окажется такой трудной?

— Главным образом потому, что Ссума — не обычный генерал. Как пальцы на руках у нас не одинаковой длины и силы, так и Ссума лучше восьми из десятерых полководцев. И кроме того, Чань Хо, который командует его войском, — человек, вид знамен которого заставляет трепетать других, и для этого есть веские основания.

— Я сражался раньше, ваше превосходительство, и с другими великими полководцами. Стойкие воины, а не крепкие стены, — лучшая защита для города. Вот поэтому я и убежден в том, что мне все удастся в Чихтьене — и готов добавить торжественную клятву к моей присяге: если я не удержу город, то пусть моя голова слетит с плеч!

Вот теперь Чуко Янь действительно бросил взгляд на него. А Вень Пинь лишь негромко свистнул, но так ничего и не сказал.