Нет, неспокойно ему… Лучше позвонить Еве прямо сейчас! Иван достал мобильный и в этот момент увидел, как по проходу пробирается цыганка. Сколько представительниц этого вольного народа ходит по электричкам в похожих косынках и цветастых многоярусных юбках? Но Иван интуитивно узнал в этой женщине ту самую, которая в пятницу заговорила ему зубы. Он вскочил на ноги и бросился за цыганкой в другой вагон.

– Эй! – закричал Иван громко, привлекая к себе внимание других пассажиров. – Эй! Стой!

Цыганка на мгновение задержалась в тамбуре, но затем, разглядев мужчину, рывком открыла дверь и перебежала в другой вагон.

– Да стой же ты! Поговорить нужно! Денег тебе дам! – закричал Иван. Но женщина не остановилась, напротив, почти бегом пересекла следующий вагон. И то, что она пыталась от него скрыться, лишь подтверждало подозрения Ивана в том, что дело нечисто. Чтобы цыганка да отказывалась от денег?

– Тебе заплатили? Чтобы ты заговорила мне зубы? Кто? Я дам больше, скажи только, кто! – закричал он, сыграв ва-банк. Цыганка приостановилась, будто борясь с искушением. Но в этот момент с ближайшего к ней сиденья встала целая семья с двумя маленькими детьми. И удобный момент был упущен. Женщина шмыгнула в тамбур одновременно с тем, как электричка остановилась у платформы. А Ивану пришлось ожидать, когда помешавшая ему семья прошествует к выходу. Когда он вылетел в тамбур, расталкивая с извинениями входящих в вагон пассажиров, и пробрался к дверям, цыганки на платформе уже не оказалось. То ли успела перебежать в другой вагон, то ли спряталась на станции. Иван тихо выругался. На всякий случай он прошел до головного вагона, но так и не нашел ту женщину. Мужчина в досаде плюхнулся на свободное место и отвернулся к окну. Следя без всякого интереса за расплывающимися на черном экране неба полосами огней, он вновь мысленно «пролистал» все события, начиная с «ужина воспоминаний» до разговора с подругой Тины. Пожалуй, нужно все записать, хорошенько подумать над связью между этими происшествиями и поискать недостающие звенья. И вдруг эта мысль потянула за собой новое воспоминание – одно из тех «проходящих», которые оказываются в чулане памяти на самой дальней полке за их неважностью, но которые под влиянием обстоятельств или ассоциаций могут обрушиться на тебя, как задетая случайно коробка. И тогда оказывается, что в неказистой оболочке скрывалось нечто важное, в свое время еще не имевшее значения. Ивану вдруг вспомнилось одно из тех пасмурных скучных утр 2000-2001 года, вынужденно похороненных в очередях поликлиники. В тот период ему приходилось посещать поликлинику и из-за травмы, и потому, что военкомат постоянно запрашивал то очередную справку, то медицинские заключения.

2000-2001 года

Настроение у него в то утро было паршивое: минутное дело, ради которого пришлось вставать в несусветную рань, грозило превратиться в многочасовую волынку. Иван второй час подпирал спиной стену в коридоре, дурея от жары и духоты, вызванных законопаченными наглухо окнами, многолюдностью и шпарящими на полную батареями. Все стулья занимали старушки, которые своим кудахтаньем провоцировали непрекращающийся гам, места у стены достались тем счастливчикам, которые, как и Иван, пришли к открытию, а остальные пациенты толпились прямо в середине коридора. Гардероб не работал, стоявшая в углу вешалка скрылась под чужими пальто, поэтому Иван держал в руках, из которых левая еще была перебинтована, громоздкую «дутую» куртку, какой-то пакет и толстую медицинскую карту, а ботинками придерживал брошенный на пол рюкзак с учебниками. Чувствуя себя той переполненной вещами вешалкой в углу, парень маялся не только от неудобств и жары, но еще и от скуки. Поэтому когда он увидел ту девушку в приметных круглых очках и с двумя тощими косичками, неожиданно обрадовался ей, как старому другу, хоть она не вызывала у него интереса. Она не была его одноклассницей, объединяло их лишь общее увлечение. Обычно во время встреч он даже не заговаривал с ней. Вот и в тот день разговор, который Иван завязал от скуки, тек вяло и без азарта. В какой-то момент ожидаемо повисла пауза. И пока Иван судорожно пытался придумать новые темы, дабы возобновить неинтересную ему беседу, потому что изнывать от неловкого молчания в компании оказалось хуже, чем страдать от скуки в одиночестве, девушка молча таращилась на него. Огромные очки делали ее похожей на стрекозу, глаза за увеличительными стеклами казались непомерно большими. Может, она и не слушала его до этого, погруженная в какой-то свой транс? Иван даже едва не помахал ладонью у девушки перед лицом. Но она встрепенулась, словно ее внезапно разбудили, и уставилась на его забинтованную руку.

– Тебе очень было больно? – спросила вдруг девушка.

– Ну… – уклончиво ответил Иван.

– Ты прости его. Он не нарочно, – затараторила она прорвавшимся наружу горячим шепотом. – Так вышло. Он не хотел этого. Он вообще-то хороший, только…

Что она собиралась сказать, Иван так и не узнал, потому что в тот момент открылась дверь нужного кабинета, и медсестра пригласила его пройти. А когда он вышел в коридор после приема, девушка уже ушла.

…Вспомнив тот случай, Иван тут же набрал номер Евы. Когда она ему ответила, он сразу, без приветствия спросил:

– Ты помнишь, как звали третью девушку в нашей компании? Кажется, у нее было имя, созвучное с твоим.

– Евгения, – ответила после недолгой заминки Ева.

– А как она выглядела, можешь описать?

– Ну, как… Обычно. Одевалась просто, как и я – в джинсы и кофточки. Только, в отличие от меня, носила большие очки. И еще волосы заплетала в косы.

– Ага, точно! – обрадовался Иван.

– А что случилось?

– Да ничего особенного. Просто вспомнил кое-что. Но пока не знаю, насколько это важно.

Он торопливо, понизив голос, пересказал вспомнившуюся ему встречу в поликлинике. Ева помолчала, обдумывая услышанное, а затем спросила:

– А ты у Евгении после не спрашивал, что, вернее, кого она имела в виду?

– Спрашивал. Но она вытаращила глаза и ушла от ответа. Мол, не понимает, о чем я. Хотя нашу встречу в поликлинике не отрицала.

– Гм… И когда это произошло? – продолжала расспрашивать Ева. – Можешь точно назвать?

– Думаю, в конце ноября – начале декабря, примерно через месяц или чуть больше после моего падения. Гипс мне к тому времени сняли, но рука еще болела и какой-то период я ходил с повязкой.

– Да, помню. Евгения появилась в компании примерно в то же время. Нет, чуть раньше. Иван, а что если это она и была на станции? И знала, с кем ты там «встретился»?

– Не уверен. Я же не видел ее лица. А джинсы и такие, как у девушки «со станции», ботинки носило, как ты сказала, полгорода. К тому же Евгения, как мне помнится, нередко что-то ляпала ни к селу ни к городу. И ни разу, кроме того случая в поликлинике, не дала мне понять, что мы с ней «встречались» раньше.

– Найти бы ее, – высказала вслух Ева то, что думал Иван. – И расспросить. Может, что вспомнит? А вдруг это она подбрасывает нам записки?