– Люблю… – бессвязно шептала я.

Джейдан рухнул сверху. Его сперма размазалась и по моей, и по его коже. Нам опять надо идти в ванную. Но меня это не беспокоило. Я рядом с любимым. Я услышала от него главные слова. Я счастлива. Джейдан – самый лучший. Единственный. Мой…

Джейдан покинул мою комнату не сразу. Я ожидала, что он вскочит и сразу же уйдёт, как в прошлый раз. Но, вопреки моим ожиданиям, отчим остался со мной. Он целовал и гладил моё тело, пропускал влажные волосы между пальцев и осыпал меня комплиментами. Они нарочито грубоваты. Джейдан говорил их с порочной усмешкой на губах. Но сквозь шероховатую грубость я чувствовала заботу и нежность. Джейдан не показывал их мне словами, нарочно пряча, но я чувствовала его. Мне не нужны слова.

Я отчасти понимала его стремление отдалиться. Сегодня я точно поняла, что он специально отталкивал меня, чтобы мне не могли навредить.

Но уже поздно, Джейдан… Мы связаны. Между нами натянуты невидимые, но прочные канаты.

Потом он всё-таки ушел, взяв с меня клятвенное обещание, что я и шагу не ступлю за пределы его дома. Обещала ему это с лёгкой улыбкой.

– Джейдан…

Он обернулся:

– Да, Принцесса?

– Почему схватили меня, а не маму?

Джейдан усмехается.

– Почему? Ты серьёзно?

– Считаешь мой вопрос глупым?

– Нет, не глупым. Просто ответ на него очевиден, – вздохнул Джейдан. – Я не хотел показывать никому, что ты дорога мне. Но всем и каждому, наверное, понятно, что ты заботишь меня гораздо больше, чем моя жена. Я ни разу не показывался с ней вместе. Только на свадьбе. А с тобой… гораздо чаще. Увы, но за мной следили и сделали верные выводы. Поэтому, Грейс, милая – ни шагу за пределы моей крепости. Здесь ты можешь чувствовать себя в безопасности.

– Хорошо, Джейдан. А с мамой точно всё в порядке? – забеспокоилась я.

– Да. Я узнавал. А ещё мне кажется, что у твоей мамы, как у кошки, девять жизней. И ей определённо улыбается Фортуна. – Я хотела сказать ещё что-то, но Джейдан приложил палец к губам. – Отдыхай. Скоро приедет врач.

Я не стала возражать. Привела себя в порядок и терпеливо дождалась доктора. Он осмотрел меня, прописал мазь от синяков и ушибов. Потом я уснула мёртвым сном – напряжение дало о себе знать. Но посреди ночи я проснулась от сильного озноба и жара – всё-таки умудрилась простыть, пока сидела на холодном бетонном полу. Мне хотелось позвонить Джейдану, но я не стала его беспокоить. Кое-как добрела до спальни мамы. Из-под двери пробивалась полоска света. Мама была внутри. Я стучала в дверь, но мама не услышала. Наверное, она крепко спала. Я вернулась в кровать и промучилась всю ночь.

На следующий день утром раздался стук в дверь.

– Вас ждут к завтраку, – донеслось из-за двери. – Мистер Ламберте и миссис Гилмор уже за столом.

– Я не смогу спуститься к завтраку, – свистящим шёпотом ответила.

Прислуга отошла прочь, а я еле-еле сползла с кровати. Есть мне не хотелось, но я сильно хотела пить. Как шатающееся привидение поползла по коридору, держась за стену. Двигалась я очень медленно.

– Грейс? – раздался голос Джейдана, полный беспокойства.

Я едва повернула голову в его сторону.

– Боже, Патриция, ты ужасно выглядишь! – послышался голос мамы. – Ты участвовала в драке?

Я не стала ничего отвечать на глупые вопросы матери. У меня не было сил ворочать языком. Джейдан подхватил меня под локоть и отвёл обратно в спальню. Прикрикнул на прислугу, чтобы организовали для меня завтрак в постель.

Через полчаса ко мне опять пришёл врач. Джейдан всё это время расхаживал по комнате с мрачным видом. Мама пыталась добиться от меня внятного объяснения произошедшего, но я молчала.

– Мэрилин, помолчи! Кудахчешь, как наседка! – недовольно рыкнул Джейдан.

– Я её мама и беспокоюсь за здоровье Патриции! – возразила она.

– Беспокоишься? – фыркнул Джейдан. – Тогда будешь для неё сиделкой!

– Что? – удивилась мама, разгладив белые манжеты на розовом пиджачке.

– Это не обсуждается! У меня нет времени искать и нанимать сиделку. Всё равно ты нихрена не делаешь. Твой бар только чудом держится на плаву. Ты самый дерьмовый менеджер, которого только видели улицы этого города.

Мама что-то пискнула в ответ, но была вынуждена смириться. Она встала и ушла к себе. Вернулась, переодевшись в ярко-жёлтое платье в белый горошек. Мама всегда красиво одевалась. Глядя на неё, ей можно дать лет тридцать, не больше. Ей невероятно льстило, что многие считали нас сёстрами. Глядя на неё, я силилась найти в ней какие-то положительные качества, но не могла.

* * *

Первые два дня моей болезни прошли более-менее сносно. Мама часто сидела у моей кровати и постоянно справлялась о моём самочувствии. Мы почти не разговаривали на другие темы. Оказалось, я не знаю, о чём говорить с родной матерью. С отцом я могла болтать без умолку часами. Обо всём подряд. Даже о трещинах на асфальте. Но рядом с мамой темы для разговоров исчезали, как тараканы поздней ночью на кухне при включении света. Мы смотрели мелодрамы и ток-шоу вместе с ней. Меня тяготило наше натянутое общение. Но маму, по всей видимости, оно ни капельки.

На третий день стало ясно, что маму тяготит вынужденный домашний арест. Она отлучалась уже подолгу, трепалась по телефону с многочисленными подружками, предпочла обедать в гостиной, хотя до этого обедала со мной в комнате, составляя мне компанию. Потом ей позвонил ещё кто-то. Мама посмотрела на экран телефона и счастливо улыбнулась. Её лицо напоминало игроков у автоматов, когда на экране выпадали пять одинаковых картинок.

– Извини, милая, но это очень-очень срочный звонок! Я не могу его игнорировать! – проворковала мама и выскользнула из комнаты.

Я уже чувствовала себя намного лучше, поэтому решила принять душ и переодеться. Подошла к двери спальни. Мама стояла в коридоре у лестницы и щебетала по телефону. Я не хотела подслушивать мамин разговор, она была убеждена, что я лежу в кровати и грызу яблоки, поэтому разговаривала, не беспокоясь о посторонних ушах.

– Джо, милый. Я жутко-жутко соскучилась по тебе. Но твою горячую мамочку заперли под домашний арест. Мои стройные ножки приковали к постели тяжело больной, – мама насмешливо фыркнула, – и беспомощной дочки… – Собеседник что-то ответил. Мама заливисто рассмеялась. – Я бы тоже очень хотела увидеться. И… О, шалунишка-а-а-а! Ты вынуждаешь меня пойти на преступление! Я что-нибудь обязательно придумаю, чтобы улизнуть к тебе, сладенький!

Я поняла – мама завела себе нового ухажёра. Что ж, я только рада этому, честно говоря. Я успела вернуться в кровать и даже надкусила яблоко перед тем, как она в комнату и состряпала на лице скорбную мину:

– Патриция, я должна тебя оставить. Неприятности на работе.