– Кэм, неужели ты тащишься от чего-то подобного? – не узнавая девочку-бунтарку, спрашиваю я.

– Да брось ты! Мне не интересен сам бал, если ты об этом. Обычно на нем слишком скучно. Ну знаешь там, пышные платья, строгие костюмы, классическая музыка и безалкогольный пунш – скукотень… А вот то, что происходит потом, можно назвать самой чумовой тусовкой в году.

– И что же происходит потом?

– Традиция, – мурлычет девушка. – Когда универ закрывают на ключ, не все расходятся…

– Ну понятно, что не все, охрана-то остается.

– Нет, милая моя, они в эту ночь тоже сваливают.

Я откровенно не понимаю, что сейчас пытается донести Кэм. Ее безумный огонь в глазах сбивает с мыслей. Кажется, она начинает дышать в два раза интенсивнее и сейчас как заорет от распирающей ее радости, что вся штукатурка со стен рухнет на пол.

– Короче, объясняю. – Эш тащит одеяло на себя. – Когда этот псевдокрутой бал заканчивается, остается десяток избранных студентов во главе с нами, и все мы вместе пробираемся в бассейн универа и устраиваем шабаш.

– Я думала, такое только в фильмах бывает. Зачем? Какой в этом смысл? Кто эти избранные?

– А какой смысл всех вечеринок? Круто же потусить на чужой территории, да еще и с бассейном. Ты прикинь, сколько адреналина! Мы подкупаем охранников, всовывая им довольно приличную сумму денег, чтобы они молчали, а лучше свалили, и они не тревожат нас, дозволяя пользоваться владениями всю ночь. А почему только избранные? В этот список лишь люди с бабками входят. А бабки есть не у всех…

– Боюсь спросить, сколько же вы платите охране за такую блажь?

– Пять тысяч.

– Неплохо.

– Ага, тебе легко говорить с кошельком твоего отца.

– А ты не заглядывайся на его кошелек! Я эту вечеринку и сама оплатить смогу без посторонней помощи.

– Ну конечно, наверное, у тебя неплохой трастовый счетик в банке! Мой заморожен до двадцати пяти лет. Спасибо мистеру и миссис Берк за это!

– Думаю, они правильно сделали, иначе ты давно бы все спустила на тусовки.

– Разумеется!

Мы продолжаем смеяться, пока не доходим до зала, где уже все одногруппники давно делают разминку. Мистер Сэймор, сложив руки на груди, строго смотрит на нас. Мы опоздали на занятие.

– Коуэн, Берк и Гриффин, я уже начал беспокоиться, что самые талантливые студенты этой группы решили забыть про занятие!

– Что вы, как мы можем огорчить нашего самого любимого преподавателя? – тоненьким голоском говорит Камилла.

– Тогда будьте любезны не опаздывать впредь и приступить к делу! А позже, на правах опоздавших, вас ждет танцевальное наказание.

О, только не это!

«Танцевальное наказание» – это отработка косяка. Обычно нам нужно провести одно занятие у первокурсников. Подобного никто из студентов старших курсов не любит, потому что это сродни отправиться в ссылку. Проще в детском саду смену отработать, чем с фрешменами урок.

– Итак, уважаемые, в четыре у меня курс у первой группы в этом зале. Будьте добры явиться сюда вовремя!

– Будет сделано! – Непотопляемая Кэм приставляет руку к голове, отдавая честь, и поворачивается к нам. – Есть идея, ребята.

– Ну, давай выкладывай! – Грифф заговорчески пялится на нее.

– Ты, дружок, проведешь занятие без нас с Даки.

– Что? Наказаны все трое вообще-то.

– Ты же знаешь, что у меня работа.

– У Дакоты тоже?

Не успеваю я и слова вставить, как подруга делает это за меня:

– А наша богатая мисс Коуэн откупится.

– Что ты имеешь в виду? – встреваю я.

– Подружка, у тебя куча денег, ведь так? Я предлагаю тебе стать спонсором послебальной вечеринки, а выпивка и закуски – это уже проблема всех остальных.

– Без проблем.

– Ну что, Эштон, теперь тебе не стоит париться по поводу того, где найти деньги. Доволен?

– Да идите вы в прерии, милые дамы! Черт с вами, согласен…

– Я могла бы заплатить и просто так, если что, – смеюсь я и отхожу от друга на безопасное расстояние.

– Я попрошу на свой день рождения самый дорогой подарок, и только попробуйте его не принести, чертовки, – кричит он в след и приступает к разминке.

***

Вечер в танцевальном зале в компании Ривза каждый раз сокращает количество моих нервных клеток. Я превращаюсь в колючий комок раздражения и злюсь на себя, на него, на всех в мире в ближайшие часы.

Пока я стою перед дверью, собираясь с духом, внутри меня что-то кипит, сердце начинает биться быстрее, руки потеют. Так мое тело реагирует на этого парня. Всегда. Симпатия к нему никуда не пропала, но я стараюсь ее сдерживать на цепи здравым рассудком. Когда-нибудь, помяните мое слово, эта внутренняя борьба перерастет в кровавую войну.

Я пытаюсь скрыть свои истинные эмоции за каменной миной, пока во мне загораются маленькие искорки от прикосновений рук Джейдена, уверенных поддержек и вида его голого торса. Что ни говори, а порок чувствует, что его хотят попробовать на вкус. Обычно, когда мы танцуем, я представляю Дилана вместо байкера, и тогда мне становится не так сложно совладать с собой.

СВОЕГО парня ставлю на место ДРУГОГО, чтобы не воспылать страстью! Вот до каких парадоксальных крайностей я дошла…

Услышав голос за дверью, я слегка приоткрываю ее и замечаю Ривза и Уэлш. Она, состроив щенячьи глазки, щебечет своим писклявым голоском:

– Джейд, меня пригласили на закрытую вечеринку в клуб. Пойдешь?

– Кора, я же уже утром сказал тебе, что не смогу.

– Ну пожалуйста, там будет круто! Обещаю, что если согласишься, то не пожалеешь.

Стоит немного уделить внимания персоне Коры, мать ее, Уэлш. Если подбирать к ней ассоциации, то я вряд ли смогу сравнить ее с чем-нибудь приятным и располагающим. Она мне противна. Глядя на всех свысока, считая, что выше многих не только ростом, она старается утрамбовать всех, кто не за нее, под подошвой. Ей бы в детский сад с таким мышлением, а не во взрослую жизнь. Кажется, что за двадцать с лишним лет она выросла исключительно в длину, но никак не в глубину умственных способностей. Да и есть ли в ней глубина? Если только как в детском бассейне.

После неудачных попыток Уэлш ко мне не лезет. Боится, хоть и не показывает этого. Однажды я чуть не сцепилась с ней, когда она «случайно» облила меня соком. Не скромно хвастаться, но если бы мне пришлось ей навалять, то я бы вышла из драки совершенно сухой, без каких-либо повреждений. Я сильнее ее, отчаяннее и злее. И она это прекрасно понимает, поэтому дорогу больше не переходит.

Рыжеволосая делает шаг вперед, почти касаясь торса Джейдена. Я вижу ее сузившиеся хитрые, как у лисы, глазюки, приоткрытые неестественно пухлые губы. Откуда-то из недр моей сущности вскипает вулкан.