тоже очень круто сейчас. Да он ещё и здоровее меня заметно. Плюс у меня задача — не просто в нокаут послать соперника, а желательно перед этим помучить.

Но все мои хотелки вылетели из головы сразу после команды рефери «Бокс». Причина? Мой соперник очень быстр. Сразу кинулся в атаку, мощными ударами стараясь пришлёпнуть меня как надоедливую муху. Хорошо, хоть техника защиты у меня на уровне, и скорость передвижения присутствует. Сразу остужаю Седого встречным джебом, найдя дыру в обороне. Соперник отшатывается, и у него по лицу бежит кровь! Я так удачно попал, что разбил бровь, или, скорее всего, прошёлся по месту не зажившей рассечки, полученной ранее. Удар у меня вышел плотным, но не нокаутирующим. Бой остановлен. Публика пока не поняла, что я в этом бою могу и не выиграть, как не поняла этого и Верка, судя по её радостной мордашке. Тренер соперника — тот да, понял и что-то кричит подопечному. Рефери отгоняет подсказчика. Нельзя мешать оказывать помощь. Всё, пластырь на брови, Валёк прыгает, показывая готовность драться и то, что его эта царапина совсем не беспокоит. А вот я взял на заметку. Буду туда бить. Неспортивно? А через три весовых категории прыгать очень спортивно? Так что не надо ля-ля мне тут! Седой бросается в атаку, стремясь задавить массой. Опять с трудом за счёт хорошей работы ногами ухожу от ближнего боя, периодически обстреливая одиночными соперника. Это уже больше нравится публике, орут, поддерживают, хотя, как по мне, я веду в бою. Но как тут судят, я уже видел. К середине боя вижу дырку в защите справа, мой оппонент в атаке ошибается. Бью туда на отходе, не очень сильно вышло, но Валька потрясло, да и болельщикам мой успех виден, сразу притихли. Не нокаут, и не нокдаун даже. Соперник встряхнулся, опять полез вперёд и опять получил кинжальный хук слева. Раунд. Как не вовремя! Сейчас ему тренер подскажет, а около моего красного угла никого нет. Так, подошёл мужик какой-то, спросил, всё ли нормально? Киваю головой, так как оправился уже после напряженного начала поединка и чувствую себя необыкновенно хорошо. Ловлю Веркин восхищённый взгляд перед вторым раундом, и словно крылья вырастают. Сам иду в атаку, обстреливая джебами противника, а затем взрываясь комбинациями. Очередная серия ударов завершилась настоящим уже нокдауном. Мощно попал апперкотом в подбородок. Седой рухнул и сразу пытается встать. Лошара. Куда там тебе? Полежи, подожди счёта восемь! Но нет, встал при счете четыре. Иду вперёд уже уверенно — у соперника шум в голове, который, наверняка, мешает оценивать ситуацию на ринге. Бью, выцеливая, стараясь не попасть под удары КМСа, которые по-прежнему сильней моих. Шанс Панчера у него явно есть. Бью. Ещё нокдаун, уже второй за раунд! По идее три нокдауна за раунд — и матч должны остановить. Или сейчас другие правила? Неважно, закрывшись в обороне, избиваемый мной Валентин дотянул до гонга. Второй раунд точно за мной, тут даже слепому всё видно было. Вера прыгает и прыгает, болея за меня, а вместе с ней прыгают её округлости — и верхние девяносто, и нижние. На девушку смотрят не меньше, чем на ринг. Да, жаль, что нет сейчас ринг-герл, моя одноклассница идеально бы подошла на эту роль!

Третий раунд вообще вышел в одну калитку. Избиваемый мной соперник не дотянул до гонга — опять рассечение, и врач останавливает бой. Технический нокаут, и он в пользу Валентина. Теперь уже я недоволен остановкой боя, а Седому это дало сохранить остатки самоуважения. Впрочем, своей главной цели я достиг — сам не покалечился и на глазах подружки наказал её обидчика. Какие теперь могут быть претензии? Половинные? Это как вообще. За левую грудь даст подержаться, а за правую нет? Мне стало смешно, я заулыбался, что было воспринято негативно со стороны болельщиков. Гул раздался такой… недовольный. Но в лицо никто ничего не сказал, ведь у всех на глазах я месил три раунда почти местную знаменитость. Иду в сторону Архаровой получать поздравления. Награду, надеюсь, получу позже.

— Газета «Путь к коммунизму»! — представляясь, преградил мне дорогу важный дядя с сигареткой в зубах.

Зажжённой. И это в спортзале! Ну и нравы сейчас.

— У нас есть пара вопросов к тебе, — фамильярно произнёс мужик. — Давай отойдём. Хотел спросить об этом инциденте перед боем.

— Толька, поздравляю! — подскочила Вера и, непосредственно закинув мне руки на шею, поцеловала в район переносицы.

Только я захотел спросить, почему именно туда, как корреспондент опять влез в разговор и опять сделал это крайне развязано:

— Гражданка, давай ты потом попрыгаешь? Люди делом заняты, а ты тут скачешь как коза.

Архарова недоумённо обернулась к мужику, и я понял — надо брать ситуацию в свои руки. «Козу» Архарова не простит!

— Мужик, а у тебя удостоверение есть?

— Какой я тебе мужик! Ах да, я не представился. Корреспондент газеты Михаил Зорин, — дядька достал из кармана пиджака корочки.

Не читая, вырываю их у него.

— Заберёшь в райкоме потом! Вер, пойдём, я что-то проголодался.

Глава 30

— А ну стоять! Товарищ лейтенант, вы видели? — пребывающий в шоке журналист обратился к лейтенанту, который надеясь на непонятно какой профит всё время терся около Веры.

— Ваши документы, гражданин! — не принял его негодования милиционер.

— Да он же их выхватил! Вы видели? — вдвойне опешил товарищ Зорин.

— Что я должен видеть? Если удостоверения личности нет, вынужден вас задержать! — окончательно добил дядьку летёха.

— Паспорт ещё есть, но вы же видели. Уйдёт щас! — сдулся Михаил Зорин.

А мы и в самом деле ушли. Завтра позвоню первому, или Копнову, этому своему попутчику и договорюсь отдать удостоверение. Заодно узнаю как пострадавшая, мама Яны, и расскажу, как неподобающе общается товарищ, нет… скажу гражданин Зорин, с людьми. А ещё показывает нехороший пример молодёжи, куря в здании спорткомплекса.

— Ух ты, и правда проголодался, — умильно говорит Верка, видя как я уплетаю уже третью котлету в столовке.

Ну, вот вкусно! На гарнир картошка, сваренная и затем слегка обжаренная в масле, ещё взял компот и ватрушку с творогом.

— А ты не боишься по шапке получить за то, что удостоверение отобрал?

— Не-а, надо было вообще в рыло ему сунуть. Ишь, козой тебя назвал, — сыто откидываюсь на спинку стула я.

Пора ехать домой, уже темнеет, да и снег повалил густой и мокрый. Видимости на дороге наверняка никакой нет.

— А ты классно дерёшься! — на обратном пути уже Вера наглаживает мою коленку в джинсах, увеличивая и так высокую вероятность аварии.

Резина-то у Кондрата летняя, на поворотах трудно.

— Может, сделаем остановку? — шепчет Верка на ухо.

Да хрен с тем, что стемнело. Выискиваю сворот — не на трассе же нам этим делом заниматься? Еду медленно и поэтому успеваю заметить машину на обочине, освещённую только светом луны. Около машины кто-то прыгает. Сдаю слегка назад.

— У вас что-то случилось?

В машине сидят две девочки лет пяти, а водитель, мужик лет тридцати, открыв капот, под светом фонаря женщины тех же лет копается в потрохах жигулёнка.

— Ой, помогите. Мы с дороги слетели, и машина теперь не заводится, — подпрыгнув от неожиданности, повернулась ко мне женщина.

— Трос есть? Пи@да топливному насосу похоже! Или магистраль засорилась.После поворота ключа зажигания стартер делает два-три оборота, мотор «схватывается», но буквально через секунду глохнет. Я почему с дороги и слетел, — хмуро вынес вердикт мужик.

— Есть вроде, ща вытянем! — подбадриваю я. — А куда ехали-то?

Оказалось, нам по пути! Мужик сразу попросил, чтобы я на тросе довёз их до места. Облом с сексом, однако!

— А другие им помочь не могут? — Вера не то чтобы была недовольна, но раздосадована точно.

— Трасса пустая, сама смотри, праздник же, да и многие в погоду такую опасаются выезжать. А там дети, — мягко поясняю ей.

Спасательные работы почти завершились. ЗИС уверенно тянул жигу, из которой, впрочем, вышли все пассажиры — и дети, и жена мужика. Верка тоже стояла на обочине, смотря на нашу возню. Вдруг сердце у меня кольнуло — близко она стоит к тросу. А если оборвётся? Хлестнёт, мало не покажется!

— Вера, отойди подальше, — кричу в окно.

— Да ладно! — беспечно машет рукой любопытина.

— Отошла, кому сказал! — рявкнул я, и Верка отскочила прыжком аж на метр от испуга.

И вовремя! Есть у меня чутьё. Трос