– Стоит под стволом, а как складно брешет! И главное, голос ни разу не дрогнул, – с усмешкой прокомментировал мои слова мужчина с пистолетом, при этом внимательно и цепко ощупывая меня взглядом.

«Если им сейчас помощь подойдет, мне окончательно кранты! Сейчас! Прямо сейчас…»

Нож скользнул из рукава в руку. Я напрягся, готовый действовать, но что-то мне мешало начать. Да и интуиция моя молчала. Не била в набат. Дед, видно, что-то почувствовал, потому что быстро сказал:

– Не дури, парень. Здесь свои.

– Свои, говорите… Тогда, может, я к вам в следующий раз зайду.

Мужчина с хозяином дома переглянулись.

– Опустите оружие. Пусть он уходит, – вдруг неожиданно сказал мужчина.

Дед опустил оружие, следом опустился ствол автомата. Подобных слов я никак не ожидал. Значит, не полиция. Тогда кто? Блин! Какой же я тупица! Это же партизаны!

– Знаете, я передумал. Тепло тут у вас. Да и в животе чего-то бурчит.

– Вот наглый хлопчик, – покачал головой дед, а затем буркнул: – Садись. Покормлю.

Хозяин дома положил наган на стол, затем подошел к печи, при этом отодвинув в сторону автоматчика, стал что-то доставать. Потом, не поворачиваясь, неожиданно спросил:

– Ты, хлопчик, небось, из этих – парашютистов?

– Ага. Полчаса тому назад парашют у тебя в огороде закопал, а рацию и динамит в курятнике спрятал.

Дед засмеялся в голос, а за ним заулыбались партизаны.

– Винтовку можно взять? – спросил я, бросив взгляд на бородача с автоматом, все еще не спускающего с меня настороженных глаз.

– Бери и садись за стол. Сейчас твоих товарищей приведут. Меня зовут Николай. Хозяина – дед Кондрат. Он, – тут мужчина кивнул головой в сторону автоматчика, – Дмитрий. Мы из отряда Старика. Слыхал?

– Константин, – в свою очередь представился я. – Нет, не слышал.

Глава 7

Бабье лето. В этом году оно пришлось на вторую декаду сентября. Вот только никого не радовала теплая погода, хотя до этого у нас все складывалось неплохо. За эти четыре месяца наш партизанский отряд хорошо поработал. Был пущен под откос немецкий эшелон, разгромлен крупный гарнизон и взорваны склады в селе Коржавы, совершено удачное нападение на временный лагерь, в который сгоняли молодежь для отправки в Германию. Освободили более полусотни юношей и девушек. Все это не считая обычной, повседневной работы, в которую входили засады на дорогах и уничтожение полицейских и предателей. Только официально была подтверждена смерть восьмидесяти трех гитлеровцев и пятидесяти семи пособников фашистов, а вот теперь у нас закончилась полоса удач и пошла черная полоса неудач и смертей.

Когда местное начальство поняло, что у них под боком появился активный, боевой отряд партизан, гитлеровцы решили принять меры. Сначала в нашем районе появился батальон солдат, которые в течение нескольких дней прочесывали окрестные деревни и леса, но ввиду неэффективности их действий их вскоре убрали, а вместо них пригнали два взвода карателей с вспомогательным отрядом из полусотни полицейских. Если с солдатами вермахта военных действий мы не вели из-за их численного превосходства и отсиживались в лесу, то карателям решили показать, кто хозяин на этой земле. Объединенный отряд, составленный из партизан Старика и наших бойцов, заманив гитлеровцев в засаду, дал самый настоящий бой. Каратели и полицаи, потеряв около тридцати человек только одними убитыми, позорно бежали. Но в начале сентября все изменилось. Сначала пропала группа партизан из отряда Старика, отправленная за продуктами. Прошло время, и по их следам были отправлены люди, но неожиданно наткнулись на засаду фрицев. В результате неожиданного, скоротечного боя партизаны потеряли двух человек, после чего отступили. Такое было и раньше, вот только никогда немцы не устраивали засад в лесу, в который без особой нужды старались не соваться.

Спустя еще несколько дней исчезла группа наших разведчиков. Четыре человека, в том числе и Леша Крымов. Два дня ушло на их поиски, пока мы не наткнулись на место боя. Судя по выбранному месту, на наших разведчиков напали люди, которые не просто хорошо знают тактику партизанской войны, но и умело применяют ее на практике. После этих потерь командование обоих отрядов устроило совместное совещание, но оно мало что дало, так как о подобных немецких подразделениях никто не слышал. По лагерю пошли гулять слухи, что немцы прислали какую-то секретную группу для борьбы с партизанами. Все это не давало повода для радости, так как до этого времени лес партизаны считали своей вотчиной, а тут на тебе! – оказывается, у фрицев есть свои партизаны, не хуже отечественных.

«Спецподразделение. Что мне о них известно? Да ничего! Только про отряд “Брандербург” краем уха слышал, но там вроде другая специализация. Диверсии в тылу врага. Эти же, судя по тому, как действуют, разбиты на небольшие разведывательные группы, и, судя по всему, их целью является получение координат месторасположения партизанских отрядов. В обоих случаях произошли быстротечные бои. Отсюда можно сделать вывод: если и взяли кого-то из партизан живыми, то только ранеными. В таком случае допрос они проводили в полевых условиях. Но трупов нет. Зачем им тащить их с собой? Разведчики Старика погибли пять или шесть дней назад. А когда пропал Лешка Крымов? М-м-м… Еще и трех суток не прошло. Так… Если бы за это время они узнали нечто конкретное, то нас бы уже обложили. Значит, пока ничего не знают».

Проанализировав имеющуюся информацию, я пошел к Стукашенко, чтобы изложить все в упрощенной форме, языком партизана-комсомольца. Мне он нравился. Оказался хорошим мужиком, честным, храбрым, при этом старался разобраться в людях и не имел привычки навешивать на них ярлыки «враг народа», только потому, что ему так показалось.

«Не кабинетный чекист, а самый настоящий боец, к тому же умный и хваткий».

Заместитель командира отряда по разведке меня выслушал, какую-то минуту смотрел на меня, а потом сказал:

– Думаешь, ты один такой умный, Звягинцев? Рассмотрели мы все это. Именно в таком плане, как ты говоришь. Вот только как узнать, так ли это на самом деле. На носу зима, и если мы сейчас уйдем в другое место, то нам очень плохо придется. Здесь мы неплохо обжились, а там, на новом месте… Скажу прямо. Мы с отрядом Старика решили объединиться и остаться здесь. Да ты и сам понимаешь. Вода есть. Расположение хорошее. Только вот теперь все наши планы под угрозой оказались.

Мы какое-то время молчали, потом Стукашенко снова заговорил:

– Сейчас мы делаем упор на разведку. Нам позарез надо знать, откуда эти фрицы появляются. Их наверняка кто-то видел. Нам надо узнать о них хоть что-то, мать их! А так ходим, как слепые котята!

На следующее утро на разведку было отправлено пять групп партизан. Строго-настрого было приказано идти осторожно, с оглядкой, отмечать все подозрительное. Я вошел в одну из троек. Наш маршрут был проложен по двум деревням – Панкратовка и Соломино. До Панкратовки идти было относительно недалеко – километров семь, причем большей частью – лесом. В селе был верный человек, у которого мы собирались получить информацию, переночевать, а потом пойти дальше. Обычно все старались выходить так, чтобы иметь возможность понаблюдать за деревней час-полтора, а уже затем, в сумерках, добраться до избы своего человека. Так и мы сделали. К тому же место знали укромное и проверенное. Уже два раза там останавливались. Полчаса лежали, разговаривали, потом меня стало ко сну тянуть. Я предложил тянуть соломинку, но Василий Ухов, который шел в нашей тройке старшим, сказал, что спать не хочет и будет дежурить. Третьим в нашей группе был Матвей Дужко, но все звали его в отряде почему-то Митяй. Парень обладал завидной мускулатурой и немалой смелостью, но вообще-то это был простой, неграмотный крестьянин, все свою жизнь проживший в глухой деревеньке. В Бога верил, возраста своего не знал, врать не умел и понятия не имел, что в мире творится. Оказавшись в отряде, он словно снова учился жить. Дужко, ни слова не говоря, накрыл голову полой куртки и спустя пару минут ровно засопел носом.