Пациент больницы Дикемарк. То забирают, то выпускают. Дома сам по себе, но под надзором. Людвиг Грёнли, естественно, как обычно сделал нужные звонки, нашел нужных людей, и хотя Мунк в какой-то момент хотел оставить Джима Фюглесанга в участке на ночь, в конце концов решил отдать его на попечение тех, кто приехал его забрать.

– Я ни хрена не понимаю насчет этих фотографий, – сказала Миа, впервые оторвав глаза от своих записей.

Она подозвала официанта, заказала еще пива и «Егермейстер» и сидела, покусывая ручку и устремив взгляд куда-то в даль зала.

– Я хочу сказать, что видела много странного.

– Тот же ритуал? Но с кошкой? Собакой? – сказал Мунк, посмотрев на нее.

Холгер Мунк был одним из самых профессиональных следователей по делам об убийствах, и, несмотря на это, иногда он чувствовал себя просто ассистентом Мии Крюгер. Что его работа – это только направить ее на верный след. Он вздохнул, хотелось курить, и вдруг он вспомнил, что забыл ответить на сообщение от Мириам сегодня днем.

Я хотела поговорить с тобой, папа. Это важно. Позвони мне?

Это подождет. Он отодвинул личные дела в сторону с тех пор, как они нашли Камиллу Грин в лесу.

– В той же позе. В том же пятиугольнике из свечей. На той же постели из перьев. Кошка. И собака. Но сейчас отбросим это, – сказал он, сделав глоток из бутылки перед собой.

– Что? – переспросила Миа, очнувшись.

– Я сказал, что пока оставим это, – повторил Мунк.

– Почему это?

– Вот что у нас есть, – сказал Мунк. – Две фотографии. Подобное место преступления. Свечи. Перья. Кошка. Собака. Даже лапы сложены под тем же углом, что и руки Камиллы Грин. Мы знаем это, правда ведь?

– Да, – отозвалась Миа.

Она осушила стопку с «Егермейстером», сделала глоток пива и отложила ручку на стол.

– Ладно, что еще у нас есть? – сказал Мунк.

– Записка, которую я нашла в шкафчике Камиллы. Ты получил фотографию, которую я послала?

Мунк кивнул.

– Ты мне нравишься? Сова?

– Рисунок, напоминающий сову, во всяком случае, – сказал Мунк. – Я не разглядел, сова ли это.

– Я имею в виду, перья совы?

– Да-да, – кивнул Мунк. – Но Грёнли сказал, что это предварительное заключение, они еще работают над этим.

– И тем не менее? – сказала Миа, сделав еще глоток пива.

– Полностью согласен, – кивнул Мунк.

– Значит, вот что еще у нас есть.

– Расшифровка телефонных записей, которую получил Габриэль.

– Точно, – согласилась Миа. – Сообщение о том, что у нее все нормально, было отправлено из садоводства.

– Не обязательно. Но откуда-то поблизости.

– Та же сотовая вышка?

– Да.

– Камилла пропала. И у кого-то был ее телефон, с которого он отправил сообщение, что все в порядке, с места вблизи от того, где она исчезла.

– Если она сама не отправила его, – сказал Мунк.

– Ты так думаешь?

– Нет, я не знаю, я просто пытаюсь посмотреть, что мы имеем.

– Отлично, – кивнула Миа. – Но давай на секунду предположим, что она не сама его отправила.

– Очень возможно.

– Тогда тот, кого мы ищем, имеет доступ к садоводству.

– Или живет рядом, – кивнул Мунк.

– Точно, – согласилась Миа.

– Вот что у нас есть.

– Да.

Мунк увидел, что Миа опять погрузилась в себя, и, воспользовавшись случаем, извинился и вышел покурить.

На улице стояло несколько человек, дрожа под лампами накаливания, Мунк достал сигарету и вынул телефон из кармана пальто.

Я хотела поговорить с тобой. Это важно.

Холодными пальцами он набрал номер Мириам, но попал на автоответчик.

Здравствуйте, вы позвонили Мириам Мунк. К сожалению, сейчас я не могу подойти к телефону…

Мунк набрал номер еще пару раз, но слышал только запись. Он докурил сигарету и вернулся к Мии, которая уже успела заказать себе еще пива и «Егера» и сидела, склонив худенькие плечи над записями.

– А что с этим Финстадом? – спросил Мунк, чтобы вернуть ее в реальность.

– Что?

– Андерс Финстад. То дело с фотографиями девочек.

– Конечно, никогда не знаешь наверняка, – сказала она. – Но на меня он произвел впечатление хорошего парня. Это видно по самому месту, понимаешь? Ему не все равно. Все вылизано и приведено в порядок. Все с любовью, это видно по самим зданиям, понимаешь?

Мунк не вполне понимал, полагаясь на то, что она сказала, хотя ее глаза понемногу затуманивались от алкоголя.

– Так это правда все, про бывшую жену?

– Как я уже сказала, черт его знает, но у меня было чувство, что он говорит правду.

Она побарабанила пальцами по столу, убрав длинные темные волосы за уши.

– Значит, исключаем его?

– Что? А, нет, не исключаем пока, но думаю, пока отложим. Кто у тебя там есть?

– В списке?

– Ага. Из садоводства?

Мунк почувствовал, как накатила усталость. Длинный выдался денек.

– Хелене Эриксен, – сказала Миа. – Вычеркиваем или оставляем?

Мунк взял себя в руки и задумался.

– Мне она очень нравится, но оставляем.

– Что с этим Паулусом?

– Совершенно точно оставляем, – кивнул Мунк.

– И эти девочки, – Миа посмотрела на свой листочек. – Изабелла Юнг? Бенедикте Риис? Сесилие Маркуссен?

Мунк сдержал зевок.

– Еще слишком рано говорить. Как по мне, так пока оставляем всех в списке, посмотрим после общего брифа завтра.

Миа допила «Егермейстер», когда ее телефон запищал сообщением.

– Твою мать, – сказала она, покачав головой.

– Что там? – спросил Мунк.

– Карри, – сказала она, вздыхая.

– Что на этот раз?

– Напился, – вздохнула Миа. – Нужно где-то переночевать. Снова.

– Проблемы дома? – спросил Мунк, залпом допив «Фаррис».

– Опять поссорился с Суннивой, – пробормотала Миа, покачав головой. – Судя по всему, на этот раз все серьезно.

– Вот как, – сказал Мунк.

– Извини, я не знала, как тебе сказать…

– Я не вчера родился. Но да…

– Но что?

– Нет, ну что тут скажешь. Я знаю, что ты любишь Юна, но мне нужны люди, на которых можно положиться.