– Камилла, – простонал Мунк, больше не в силах сдерживаться.

– Мария Тереза, – повторил Джим Фюглесанг, с таким видом, что вот-вот исчезнет. – Четыре белых камня.

– Слушайте меня, – раздраженно выпалил Мунк, но Миа снова положила руку ему на плечо.

– Однажды у нас в саду была белка, – начала она осторожно. – Когда я была маленькой. Мы положили семечки подсолнуха в птичью кормушку, мы хотели, чтобы прилетели птицы, а вместо них пришла белка.

Джим Фюглесанг перестал колотить себя по голове, но все еще не отрывал взгляда от стены.

– Мы с сестрой, – продолжила Миа. – Мы положили семечки, и белка вернулась. Мы сидели на подоконнике за шторами, и каждый день она приходила почти в одно и то же время. Но знаете, что нам показалось сложным?

– Что? – с любопытством спросил Джим Фюглесанг, снова повернувшись к ним.

– Как назвать ее, Чип или Дейл.

Мунк уже не знал, что и думать, что за бред затеяла Миа, но пусть продолжает.

– Моя сестра-близнец хотела назвать ее Чип, а я – Дейл.

– Чип и Дейл сломали елку Дональда Дака, – засмеялся Джим Фюглесанг.

– Знаю, – улыбнулась Миа.

– Он так и не смог поймать их и разозлился. Так красиво все нарядил к Рождеству, а они все разрушили.

– Так и есть. И мы так и не смогли определиться, но мы сфотографировали ее, я очень рада этому.

– Белку? – спросил Джим.

– Да, – кивнула Миа. – Мы повесили фотографии в нашей комнате, чтобы смотреть на них каждый вечер перед сном.

– Снапп – это толстая белка, очень смешная, – ухмыльнулся человек в велосипедном шлеме, на секунду показалось, что он вот-вот опять уйдет в себя, но Миа вытащила его обратно.

– Вы тоже любите фотографировать?

– Да, – кивнул Джим.

– И вы сделали эти фотографии? – осторожно спросила Миа, спокойно положив руку на изображения, лежащие перед ними на столе.

– Да, – кивнул мужчина в велосипедном шлеме и на этот раз смог посмотреть на них.

– Знаете, что я думаю, Джим?

– Нет.

– Забудем все это насчет Камиллы. Девочки с перьями.

– Правда? – удивился Фюглесанг.

– Да, забудем о ней, она не так важна, – продолжала Миа. – Вы не убивали Камиллу, зачем вам это? Вы даже не были с ней знакомы, и вы добрый, вы бы никогда не сделали ничего подобного, так ведь?

– Да, никогда, – кивнул Джим Фюглесанг.

– Вы ведь даже ее не знали, правда?

– Нет, я никогда ее не видел.

– Вы просто немного испугались, да? Увидели ее в газетах, и это неудивительно, не правда ли? Я бы тоже испугалась, а ты, Холгер?

Миа перевела взгляд на Мунка и улыбнулась. Холгеру ничего не оставалось, как пожать плечами.

– Да, само собой, – сказал он, покашляв.

– Вот видите, Джим. Мы все испугались бы, ведь у вас были эти фотографии, да?

– Это не я, – сказал Джим со слезами на глазах.

– Конечно, не вы, – улыбнулась Миа.

– Я не убивал кошку.

– Конечно же, вы не убивали кошку.

– И собаку тоже.

– Разумеется, и собаку тоже, – продолжила Миа. – Вы бы никогда никому не причинили боль, так ведь, Джим?

– Никогда, – согласился Фюглесанг, смахнув слезу.

– Мне кажется, вы очень хорошо поступили, – сказала Миа.

– Как это?

– Что пришли к нам с этими фотографиями. Вы нам помогли. Конечно, это были не вы. Но мы бы очень хотели узнать, где вы сделали эти фото?

– Собаки и кошки? – переспросил мужчина в велосипедном шлеме.

Две фотографии. Почти идентичные. Свечи, расставленные в форме пентаграммы. Постели из перьев. На одной лежала кошка. На другой – собака. Обе мертвы. И лапы сложены в той же самой странной позе, как и руки Камиллы Грин. Одна вверх. Одна справа вдоль тела.

– Это было недалеко от белок? – с осторожностью спросила Миа.

– В магазине были волки, – сказал человек в белом велосипедном шлеме, снова готовясь покинуть их.

– Джим? – сказала Миа. – Около озера? У красной лодки?

Казалось, что вид фотографий снова вернул человека в белом велосипедном шлеме в сознание. Он начал потихоньку стучать себя по голове, опять переведя взгляд на стену.

– Мария Тереза, – пробормотал он.

– Джим, – снова попыталась Миа.

– Четыре белых камня.

– Джим, сможете вспомнить, где вы сделали эти фотографии?

– Красная лодка, – сказал Джим, начав бить себя по голове сильнее.

– Камилла, – сказал Мунк, выходя из себя.

– Это было в том же самом месте? – сказала Миа. – В то же время?

– Мария Тереза, – повторил человек в шлеме. – Четыре белых камня. Курица сама легла в корзинку.

– Джим? – Миа сделала еще попытку. – Где вы это сфотографировали? Когда вы это сфотографировали? Это было в том же месте? В одно время?

– По вторникам лучше всего прятаться в ванной, – сказал человек в белом велосипедном шлеме, на этот раз, видимо, покинув их насовсем.

В то же мгновение в дверь постучали, и Аннете просунула голову в комнату.

Миа Крюгер бросила на нее раздраженный взгляд.

– Грёнли связался с ними, – сказала Голи, кивнув в сторону Мунка. – Мы сможем сделать это сразу же?

Мунк посмотрел на Мию, та раздраженно помотала головой.

– Ок.

Тучный следователь поднялся, покинул комнату и аккуратно закрыл за собой дверь.

К счастью, в «Юстисене» было мало народу, и они нашли столик, где их никто не отвлекал. Мунк хотел сесть на улице, чтобы можно было курить, но было слишком холодно.

Он отложил куртку и опустился за столик, по другую сторону которого уже сидела Миа с пивом, глубоко задумавшись над своими записями. Он заказал «Фаррис», подумав на секунду, что, наверное, стоило бы устроить общий бриф со всей командой, но что-то было в этих встречах, он всегда их любил. Они с Мией в «Юстисене». Ничего страшного, назначит бриф на раннее утро завтра. Все равно у всех был очень тяжелый день.

– И? – сказал Мунк.

– Что «и»? – спросила Миа и залпом выпила свое пиво, не отрывая глаз от листочка бумаги на столе.

– Джим Фюглесанг? Не наш герой, в этом мы согласны?

Миа покачала головой с таким видом, что ей вообще-то был неинтересен этот разговор.

– Ясное дело, что нет, – сказала она, все еще не глядя на него.