— Ника… — шепчет Петров, на мгновение отрываясь, от моих губ. — Ника, что ты со мной делаешь, а? Ты ведьма?

Я не успеваю ничего ответить, потому что он снова меня целует. Целует и чуть прикусывает мою нижнюю губу.

А я… Я в таком шоке, что просто цепенею. Но Петров, конечно, все истолковывает совершенно неправильно. Он расслабляется и отпускает мои запястья, скользит пальцами по моим ключицам.

Меня вдруг охватывает совершенно нездоровое любопытство. Мне хочется узнать, что будет дальше. Хочется отследить все реакции тела, которое плавится от одних лишь поцелуев. И вместо того, чтобы оттолкнуть Петрова, я зачем-то обхватываю его шею руками. А потом сама целую его с непонятным энтузиазмом.

Глаза у Никиты становятся по-настоящему шальные. Хотя, наверное, у меня сейчас такие же.

Мне одновременно хочется провалиться сквозь землю и новых ласк. Никита приспускает бретельку платья и скользит губами по моему плечу. Как же приятно! Здравый смысл тает как туман на солнце.

Ободренный моей податливостью, Петров окончательно распоясывается — несколько раз пробегает пальцами по моему бедру, а потом по-хозяйски поддевает край моего платья. И в этот момент (какое же счастье!) раздается стук в дверь.

Я чуть вздрагиваю, а Никита морщится. Открывать не торопится, но платье оставляет в покое.

— И кого это черти принесли? — В его голосе полно злости.

Ко мне частично возвращается способность соображать. Я вдруг понимаю, что не в себе, и мне лучше проваливать, пока не случилось непоправимое.

— Открой, — тихо прошу я, надеясь, что, когда Петров отстранится, мне удастся взять себя в руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он отмахивается:

— Не буду. Я никого не жду.

Никита еще раз меня целует, и проблески сознательности стремительно блекнут. Я внутренне холодею. Если Петров продолжит меня ласкать, я не смогу сказать ему «нет». Он слишком сексуален, а я слишком сильно люблю приключения.

Петров словно читает мои мысли. Он снова возвращает руку на мое бедро, скользит по нему пальцами так нежно, что мне приходится сделать над собой усилие, чтобы не застонать.

Стук повторяется.

— Наверное, что-то случилось, — говорю я охрипшим голосом. Сил сопротивляться наваждению у меня все меньше. — Может, лайнер пошел ко дну, или на борту пожар?

— В случае пожара срабатывают системы оповещения.

Тук-тук! Нежданный визитер, сам того не ведая, добавляет мне сопротивляемости.

— Открой! — требовательно бурчу я и пытаюсь одернуть платье. — У человека явно что-то срочное.

Никита напрягается, смотрит на меня с укором.

Вот это он напрасно: я с детства не люблю, когда на меня давят. Как только стук снова повторяется, я ору изо всех сил:

— Кто там? Чего хотели?

В глазах Петрова плещется тихий ужас, а я невольно ухмыляюсь. Так тебе и надо, мерзавец! Да, я дала слабину, но ты меня все-таки не получишь.

— Никит, ты здесь? — робко вопрошает незваный гость через дверь. Он явно смущен тем, что отозвалась на стук я, а не хозяин каюты.

Петров сердито выдыхает и таки скатывается с меня. Вид у него жутко разочарованный. Я же времени даром не теряю — поднимаю с пола свой телефон и перемещаюсь на диван, разглаживаю подол платья. Мне не хочется, чтобы случайный визитер догадался о том, что со мной только что происходило. Тем более повторять подобное я не планирую.

Никита натягивает на себя какие-то шорты, футболку, а потом оглядывает меня:

— Волосы еще поправь.

Взгляд у него в этот момент неприятный и словно обещает отмщение. Пфф! Напугали ежа голой попой. Я поспешно приглаживаю прическу и невинно улыбаюсь.

Петров приоткрывает дверь и высовывается в коридор.

— Валера, какого хрена ты приперся?

— Не могу найти видео с квадрика. Оно у тебя?

— Да! Сейчас отдам. — Петров закрывает дверь и, чертыхаясь, подходит к столу, выдергивает из ноутбука флешку.

— Какая у тебя ответственная команда! — почти искренне восхищаюсь я. — Работают не покладая рук.

— И не говори, — бормочет он, а кулаки у самого так и сжимаются.

Вот уж не думала, что он так тяжело воспримет облом. Может, и правда поспорил на меня?

Петров возвращается к двери, снова выглядывает в коридор:

— Держи! Если еще что-то понадобится, сначала в «Ватсапе» напиши, и только потом заваливайся.

— Хорошо, — покорно блеет его Валера. — Извини, что помешал. Я больше никогда не…

Быдыщ! Петров, не дослушав, захлопывает дверь с нескрываемым бешенством, а потом поворачивается ко мне. Напряженное выражение его лица переплавляется в нахальное. Во взгляде снова проступает желание. Петров почти раздевает меня взглядом, а мне из-за этого делается нестерпимо душно.

Ой, все! Пора сматываться. Я поднимаюсь с дивана и нетвердой походкой иду к выходу.

— Куда? — Никита решительно преграждает мне путь.

Он берет меня за руку и ласково поглаживает пальцами мое запястье. На мгновение мне хочется прильнуть к Петрову так сильно, что ноги подкашиваются. Но я сопротивляюсь нездоровому притяжению из последних сил:

— Мне… Мне тоже надо работать. У меня помощница всего одна, так что мы зашиваемся.

— А как же… — он осекается, косится на ковер, словно напоминая мне о том, что только что было.

Я нервно облизываю губы. Как же это, оказывается, сложно — просто уйти и не думать о том, от чего отказываюсь. Я улыбаюсь почти через силу:

— Классно порепетировали, да? Думаю, теперь в кадре никаких проблем не возникнет.

— Порепетировали? — он смотрит на меня ошарашено.

Я же изо всех сил излучаю придурковатую наивность:

— Ну, ты, конечно, вложил чуть больше души, чем следовало, но в целом, у нас все неплохо получилось. Короче, давай, до скорого. Через полчаса встретимся у концертного зала.

Я проворно огибаю Петрова и вываливаюсь за дверь. Фух! Я смогла, я справилась с разбушевавшимся либидо! А ведь это было посложней, чем заставить себя есть кузнечиков на Пхукете.