— Мне жаль. Я предупреждал.

— Ну да, да... — не знаю, а что я должна сказать?

Стараюсь смотреть куда угодно, только не на него. Он такой красивый, что внутри все разрывает от разочарования, боли, обреченности.

— Пожалуйста, не думай, что я отказываюсь от ответственности, которую взял на себя, — продолжает Архипов сухим, деловым тоном. Он говорит со мной так, как если бы подписывал с кем-нибудь важный договор. — Артем полностью остается на моем попечении. Все оплачено здесь, в Милуоки, в том числе, твое проживание, питание и тому подобное, Доминика. По возвращению из Штатов обратно в Москву я настоятельно требую не лишать меня возможности помогать вам. Потому что я говорил с врачом, Артему понадобится время для восстановления: а это витамины, лекарства, здоровое хорошее питание, развивающие секции и педагоги, ведь, я полагаю, мальчик пропустил очень много из-за болезни.

Чувство собственного достоинства пихается непроходимым комом в горле, толкается под язык, отчего кажется, будто меня сейчас стошнит. Пульс яростно колотится в области яремной впадинки. Я пытаюсь сосчитать быстрые, неровные удары сердца, чтобы отвлечься от подступающих слез.

Будет глупо с моей стороны поддаться эмоциям и дать волю рыданиям.

Мы ничего друг другу не обещали. Только одну ночь. Каждый получил то, что хотел.

Но... Тиран разговаривает со мной так сухо, безжизненно, и наряду с этим обещая помогать в дальнейшем. Противоречит самому себе и сохраняет титаническую бесстрастность на лице, словно перечисляет очевидные вещи.

К черту.

Правда.

Плевать на мои чувства.

Нет ничего важнее здоровья Артема.

— Доминика, — негромко зовет Тиран.

Наклоняется к столику и кладет локти на самый край. Всматривается в мое лицо, но что пытается отыскать? Я едва ли ощущаю губы, которыми должна озвучить что-нибудь в ответ. Оцепенение, поглотив мое неподвижное туловище, теперь ползет вверх.

Я заставляю себя моргнуть. Такое странное чувство, будто нахожусь во сне.

— Спасибо, — выдавливаю сипло после недолгой, гнетущей тишины.

Тиран вздыхает.

— С тобой и Артемом все будет в порядке. Это я обещаю.

За завершением фразы остается горькое послевкусие ненавистного мною «но», которое остается погребенным под возобновившейся тишиной.

— И эта тоже мне? — восхищается Артем очередному вертолетику. — Правда-правда мне?!

Бедный ребенок не может поверить, что бывает столько игрушек сразу! К сожалению, у нас никогда не было возможности радовать Тему постоянно тем, что он любит. А он без ума от вертолетов и самолетов, не только игрушечных. Я этого Тирану не говорила, он угадал. И отправил целую коробку летательных аппаратов, больших и маленьких.

Артем никогда таким счастливым не был. Уже второй день не могу прийти в себя, слезы все время на глаза наворачиваются. Артем жив, он поправился, его вылечили. Впереди, разумеется, еще долгая работа дома, плюс — строгий режим и диета. Но самое сложное уже позади.

Мама тоже никак не поверит, что мы через это прошли. И горько плачет каждый раз, когда созваниваемся.

Как же счастлива была бы Рената, знай, что ее сыночек будет теперь здоров! Артему больше не придется проводить зимы и лета в больницах. Подумать только, как и другие детки, он сможет кататься без опаски на самокате, велосипеде, ехать с горки на ледянке!.. Я обязательно все это ему дам. Буду стараться подарить по-настоящему счастливое детство. Клянусь.

А чего я буду стараться не делать — так это думать об Архипове.

Когда ситуация более-менее стабилизировалась, он улетел обратно в Москву. Мое проживание здесь, в Милуоки, он продолжал оплачивать и финансово полностью поддерживал выздоровление Темы. Как и обещал. После той ночи совсем отдалился, и в конечном итоге сообщил, что ему нужно уезжать. Я понимаю, я все понимаю. Он бизнесмен, богатый человек. А время — деньги.

И теперь, когда рядом Тирана нет уже почти месяц, я буквально съедаю себя изнутри. Всякий раз, когда ловлю себя на мыслях о нем, прошу перестать мучиться хотя бы ради Артема. Мне нужно быть сильной, в конце концов. Но уговорить себя — это такая сложная задача, оказывается.

Я влюбилась, окончательно и бесповоротно. И очень сильно, что ничего не могу поделать с собой.

Мне рвет душу то, что Тиран звонит и пишет, чтобы просто узнать о самочувствии Артема. Разумеется, для меня это очень много значит, и я безумно ему благодарна за все-все. Но как же мы все-таки друг другу?

Господи, я ведь сама ему навязалась... На что я рассчитывала? Что после лишения девственности Тиран позовет меня замуж?

Я ужасно волнуюсь, потому что в аэропорту нас будет встречать он. Нет, я не просила его об этом; Тиран сам так захотел. Я была абсолютно сфокусирована и внимательна, когда получала последние рекомендации перед выпиской от нашего врача, но сейчас, когда пилот объявляет о посадке, с удивлением отмечаю, что мои ладони вспотели.

К счастью, для Артема мое беспокойство прошло не замеченным: он полностью увлекся видом из иллюминатора.

— Бабушка нас ждет? — Тема показывает на аэропорт, уже виднеющийся из окна самолета. — Она там?

Племянник едва может высидеть в кресле еще десять минут. Мы идем на посадку, пояса у всех пристегнуты, бортпроводники заняли свои места. Вот-вот услышим голос командира экипажа. И чем ближе я к долгожданной встрече, тем больше мне нехорошо. Подступает тошнота, а внутренности как будто связывает в узел. Я пытаюсь дышать ровно, но не выходит. Мне бы точно сейчас пригодилась кислородная маска.

Но, к счастью, посадка происходит успешно, мы все целые и здоровые выбираемая из воздушного лайнера. В аэропорту Шереметьево людей даже больше, чем когда мы улетали в Штаты.

Взглядом я ищу одного единственного человека, но не могу найти. А потом, наконец, замечаю его высокую фигуру в толпе.

Мы с ним встречаемся взглядами. Всего на миг мне кажется, что Тиран все это время думал обо мне, вспоминал нашу ночь, что я вообще не безразлична ему.

Я думаю так до тех пор, пока Архипов резко не отворачивает лицо, как будто я сделала ему что-то плохое. Как будто я могла как-то его обидеть. Я чувствую себя ужасно, но изо всех сил стараюсь не выдать этого. В самый последний момент замечаю рядом с Тираном его младшую сестру, которая с визгом бросается мне на шею.

Я, разумеется, не послушалась мужчину напротив и нарушила его запрет общаться с этой милой особой. Юля прекрасный человек! И я бы ни за что не стала лично разрывать с ней отношения.

— Боже-е-е-е! Ну наконец-то! — Юля счастливо визжит мне в ухо и добавляет: — Я же говорила, что не из тех, кто готов общаться только по Ватсапп!

Я смеюсь от накатывающей радости. Мое состояние все больше походит на спокойное море, я ощущаю волны умиротворения. В какой-то момент даже начинаю уговаривать себя, мол: «да ничего это еще не конец, Ника», «вот посмотри, у тебя Юля есть, а значит, рядом всегда будет Тиран, и он снова»...