Двадцать метров, пятнадцать… Аллимот издал странный звук, напоминавший не столько рычание, сколько визг свиньи. И тут прыгун Игоря, учуяв червя, завопил так отчаянно и страшно, что Панкратов вскрикнул, а Миха выругался.

Поднявшись на задние лапы, обезумевший прыгун вытянул шею и рванул с места, делая огромные прыжки на мощных задних лапах. Повозка задребезжала, подпрыгивая на неровностях, мы вцепились в ее низенькие борта и молили всех богов, чтобы не вывалиться.

Аллимот, еще секунду назад бывший от нас буквально в двух шагах, начал отдаляться, отставать, хотя и продолжал преследование. Но прыгун оказался быстрее, и вскоре я увидел, как зубастый хищник перешел на шаг, остановился и, издав очередную серию свинячьих повизгиваний, отвернул в сторону.

– Они, аллимоты, долго бегать не могут! – еле удерживаясь в седле, прокричал Игорь. – А вообще нам повезло. Мог бы и прыгуна сожрать.

– А нас? – спросил обнимавший цилиндр Панкратов.

– Ну, и нас тоже! – рассмеялся прыгуний всадник.

Весть о том, что мы – не единственные люди на Медее, произвела настоящий фурор. Тут же было решено отправить большую экспедицию, или, как сказал Желтовский, посольство к выжившим после катастрофы Второго малого модуля.

Посольство возглавил Панкратов. С ним вместе отправились Лускус, Шерхель и два десятка добровцев. Они ушли позавчера.

Все последние дни я много работал, заканчивая перепись населения колонии. Возникли проблемы с желторобниками. Их лидер, или, как они сами его называют, «папа», некто Сычев, запретил моим помощникам опрашивать людей на территории, заселенной заключенными. Несколько раз вспыхивали конфликты, один раз дошло до драки. В итоге мы договорились с представителями Сычева, что они сами пересчитают своих.

У нас, между тем, сложилась странная ситуация – люди стали раздражительными, причем безо всякой на то причины. Везде – у водозаборов, у общественных столовых, даже у туалетных навесов – вспыхивали перебранки. Особенно отличались женщины и подростки. Градус психологической напряженности достиг точки кипения. И что особенно тревожно – ни я, ни другие члены Сокола никак не можем понять, в чем дело. Впрочем, общая нервозность коснулась и нас. Никита Чернышов считает, что люди просто элементарно устали. Мне же кажется, что это какая-то болезнь, возможно, вызванная местной микрофауной или токсинами, попавшими в наши организмы с пищей.

За собой я тоже начал замечать излишнюю вспыльчивость и даже злобу. Приходится постоянно контролировать себя, а это здорово выматывает. В какой-то момент решил попытаться записать на бумаге то, что меня беспокоит, свои желания и «нежелания». Получилось сумбурно, сплошные перескоки с пятого на десятое, но зато откровенно: «Я хочу власти и силы. Власти от Бога и силы от закона. Тогда я бы смог многое. Мне жаль Акку, у нее все наоборот – власть от закона и сила от Бога. Но надо отдать ей должное, сейчас все держится только благодаря ей. И мне это не нравится. Впрочем, думаю, не только мне. Мы сидим на этой планете, как в яме – ни звука, ни ветерка. Вакуум. Информационный вакуум, технологический вакуум. Жизнь остановилась! Полуголодные, испуганные, больные люди жмутся друг к другу посреди пыльного плоскогорья, а у их ног лежит целая планета, девственный мир, которого они боятся и, возможно, ненавидят. И я, поддавшись общему настрою, точно так же робким барашком трусь возле вожака отары, с тревогой озирая окрестности. Я устал. Все устали. Неизвестность и бессилие – два безжалостных демона, терзающих наши души. Мы должны, обязаны победить их, иначе все погибнем. Но то, что у нас нет выбора, то, что мы не свободны, что мы именно должны и обязаны, обессиливает еще сильнее».

После того как я запечатлел этот крик души, стало немного легче. Однако я представляю, каково тем, кто не проходил в свое время психотренингов и просто не умеет вглядеться в себя…

Сегодня вечером, проходя мимо купален на берегу Безымянки, видел, как дети строят из песка странные куличики, плоские, прямоугольные, конусовидные… Еще более странными мне показались их игры – несколько человек садились рядом с этими песочными фигурами и, двигая руками, отдавали приказы другим ребятишкам. Те топтались на круглой площадке, изображая не то роботов, не то человекообразные машины. Время от времени вспыхивали схватки, и сидящие подбадривали своих, азартно крича:

– Команда – А-С-Е! Команда – Д-У-Д! Ускорение!

Встретив Желтовского, я рассказал ему об увиденном.

– Неужели вы не поняли, Клим Олегович? – искренне изумился он. – Дети просто играют в виртуалку. Так они спасаются от ай-ти-голодания…

– Простите?

Желтовский сделал загадочный жест:

– Сегодня на Соколе я подниму эту проблему. Она не менее серьезная, чем нашествие хрустальных червей. Потерпите…

Пришлось смирить свое любопытство и дождаться заседания Совета колонии.

Петр Янович первым взял слово и говорил без малого час. Из его доклада стало понятно, что микроорганизмы тут ни при чем. Современный человек, привыкший жить в структурированном мире, насыщенном информационными потоками, и со всех сторон окруженный интегрированными коммуникационными системами, настолько привык к ним, что уже не может нормально жить без всего этого.

– Уважаемые господа! – говорил Желтовский, – вы, наверное, слышали про движение «Черный квадрат»? Думаю, безусловно, слышали. Так вот, если откинуть философскую подоплеку и социальный антураж, черноквадратники по сути занимаются тем, что отучают себя от ай-ти-технологий. Проводя свободное время в своих домах, где полностью отключены все приборы и аппаратура, выезжая на природу без коммуникаторов, систем ориентировки и прочей машинерии, они пытаются вернуть себя в изначальное, как они сами говорят, состояние. Кстати, по терминологии одного из идеологов «Черного квадрата», профессора Лейна, мы все уже давно не гомо сапиенс. Мы – гомо айтикус. Профессор считает, что информационно-технологическая оболочка современного человека – это своеобразный наркотик, и если его убрать, исключить, может начаться абстиненция, голодание, или, как именуют это состояние наши коллеги в желтых робах, – ломка.

Что мы сейчас и наблюдаем на Медее. Отсутствие электрической энергии превратило все обыденные даже для жителей далекой земной глубинки, каковой являются, например, Монголия или Саудовская Аравия, приборы и оборудование в бесполезный хлам. Поначалу ужасная катастрофа, проблемы с питанием, нападение хрустальных червей – все это мобилизовывало, отвлекало, забивало собой проблемы, связанные с отсутствием привычной ай-ти-оболочки. Но вот наступила едва-едва заметная, зыбкая стабильность. И начался массовый психоз, причем, коллеги, заметьте, мы наблюдаем сегодня только начальную фазу этого процесса. Пройдет неделя-другая – и ситуация осложнится до крайности.

– Петр Янович! – Акка внимательно вгляделась в глаза Желтовского. – Насколько мы вас успели узнать, вы никогда не ограничиваетесь пустой болтовней. Сказав А, говорите теперь и Б. В чем вам видится выход?