него русский дух, здесь и без злата Русью пахнет. Правда, как-то поиздержалась она, особенно там, в Европах. Да и сюда, в дальние места, порча прибрела. Мыслимое дело: Русалка – алкоголичка, Лель иноземную музыку лабает… тьфу ты, играет, братец Иванушка в Израиль эмигрировал. На историческую родину.

Нупидор усмехнулся.

Калика Переплывный перекрестился.

– Е…! – сказал Михаил Федорович. – Ни … себе!

– Как это, дяденьки? – удивилась Марусенька.

– А вот так: женился на Василисе Прекрасной, а она урожденная Гладштейн, папашка ее, жидовин проклятый, – Гладштейн Соломон Маркович.

– Ну вот, – вздохнул Калика, – уже и в русскую сказку твои, мил человек Михаил Федорович, пробрались… Только ты не обижайся, это я любя.

– Чего уж там, разлюбезный друг Калика, я привычный.

– Ну а теперь, гости любезные, пойдемте-ка обратно к реке, а то там Рыб Золотой с желаниями заждался.

И путники отправились назад к реке Харонь, где в ведерке их дожидался этот самый Рыб Золотой.

И он там и ждал, стоя в воде. Мол, чего без толку болтаться туда-сюда.

Первой дали слово Марусеньке. Марусенька зарумянилась и опустила долу прекрасные ресницы свои.

– Понял, – сказал Золотой Рыб. – А теперь ты, добрый молодец… – обратился он к Нупидору и, не дожидаясь ответа, произнес: – Ну, желания в общем и в частности совпадают. Исполнятся в свое время. А теперь что вам надобно, старче? – обратил он пронзительный взгляд на Калику Переплывного и Михаила Федоровича. Старче задумались, а потом оба крикнули:

– Эврика!

А потом Калика Переплывный задал свой вопрос вопросов:

– А скажи-ка нам, мил человек Золотой Рыб, в чем заключается соль земли Русской?

Нахмурил брови Золотой Рыб и из ведерка нырнул в потемневшие воды Харони, буря на реке началась, и на волнах ея закачался корвет «Вещий Олег». Вот-вот похоронит его свирепая река Харонь.

– Снял вопрос! – крикнул Калика Переплывный нечеловеческим голосом.

– То-то, – вынырнул из воды Золотой Рыб, – устаю я от вас, людей. Прощевайте, – и ушел под воду.

И успокоилась река Харонь. Обнялись путники с Кощеем на прощание. А Марусенька, простая душа, спросила:

– Дедушка Кощей, а ты и впрямь бессмертный?

– Какой! – вздохнул Кощей. – Обыкновенный долгожитель.

С тем и расстались.

И вот плывет корвет «Вещий Олег» по восточносибирским водам и подплывает к знаку «Дальневосточье».

Эссей о памятниках

А рядом со знаком стоит механический памятник Ленину, указывающий в тую дальневосточную сторону. Каждые 15 минут из его правого глаза выскакивал маленький Ленин и говорил: «Но земля нашенская! Ха-ха!» Этот памятник сварганил прапраправнук Кулибина из местной колонии для малолеток, куда пацан попал за изготовление отмычки для сейфа, в котором хранилось золото местной партии ВКП(б) в 1938 году. Из-за этого блок коммунистов и беспартийных слил безальтернативные выборы в сельсовет. И пацана повязали на 10 лет без права переписки. Там он и сделал этого Ленина. За этот памятник ему заменили 10 лет без права переписки на 25 лет, но с перепиской. Что, в общем, было не так уж славно, так как пацан в стране всеобщей грамотности писать не умел. Технарь…

Памятник был бы очень похож на Ленина, если бы не был почти целиком засран птицами. Они гадили на него, когда летели зимовать на юг, и гадили, когда летели обратно летовать на север.

Вообще-то у птиц на Руси есть интересная традиция – гадить на памятники. Я много колесил по ее необъятным просторам, и везде стояли обосранные памятники. Гадят не только на памятник Ленину, но и вообще на все памятники. Памятник Одинокому парусу в Одессе, памятник Раскольникову в Питере, памятник старухе-процентщице. Памятники Павлику Морозову на Урале, памятник отцу Павлика Морозова – там же. Ну и конечно же с ног до головы обосраны скульптуры пионера с трубой и девушки с веслом в парках культуры и отдыха. А на скульптуре Венеры Медицийской в парке культуры в Замудонске-Тверском чувиха рукой даже прикрыла свою античную вагину, чтобы и туда не насрали птицы.

Но конечно же больше всего срут на Ленина. Потому что Лениных на Руси больше пионеров с трубой, девушек с веслом и Венер Медицийских вместе взятых.

Подытоживая этот эссей, могу предположить, что памятники служат для птиц общественными сортирами. А вот людям в городах посрать негде! (Сатира)

А за памятником вдалеке обнаружилось поселение из одного какого-то странного дома. И был этот дом, ровно как в предыдущем поселении, деревянный. Только многоэтажный. И на берегу стояла арка с плакатом «Добро пожаловать в Раннемонинск!». А перед аркой был шлагбаум с большим замком. Около него дремал часовой. А около дремлющего часового дремал ветхий пес.

И опять на берег в поисках соли земли Русской был отпущен экипаж. Числом все, кроме Клопа. Куда ему с софой мотаться по расейским поселениям. Будто там своих клопов не хватает. Со своими софами.

И вот они стоят перед шлагбаумом и ждут, когда часовой кончит дремать. И кашляли, и «доброе утро» говорили, и другие матерные слова, но часовой упорно продолжал дремать. Зато проснулся пес, зевнул и правой лапой указал:

– Чего орете! Вишь, спит человек, обойти эту арку не можете, что ли?

– А что, товарищи, – сказал Аглай Трофимыч, – товарищ пес интересное предложение сделали – обойдем товарища арку с боков. Тем более «Добро пожаловать».

И все было согласились. Кроме Нупидора:

– Видите ли, красавы, «Добро пожаловать» висит над аркой, а не с боков ее. Так что, возможно, нам грозит задержание за незаконное проникновение на территорию.

– Да, – промолвил Михаил Федорович, – товарищ Нупидор прав. В сорок седьмом году мой приятель проник в пивной ларек в профиль. На фасаде висел тяжелый замок, а сбоку видимого замка не было. Так, небольшой замочек, а это не считается. И он взял ящик «Московской» и десяток бутербродов с сыром. На чем его и прихватил участковый Якименко. Ну, участвовал в лагерной самодеятельности. Козина знал. В шестидесятые стал популярным эстрадным певцом. – И Михаил Федорович ушел в прошлое.

Калика Переплывный хотел было вернуться на борт корвета, но остановился. А вдруг там и впрямь цель его путешествия, а они… Кусай потом локти…

Марусенька, знамо дело, молчала. Не женское дело – делать выбор между законом и целесообразностью.

И тут Сидоров Козел сказал:

– Вызываю огонь на себя! Русские не сдаются! Да здравствует соль земли Русской!

И вдарил могучей рукой по замку. И снес его к такой-то матери. (Кстати, сын этой матери в Госдуме сидит.) И экипаж пошел в поселение Раннемонинск.

И стоят перед этим самым многоэтажным (7 этажей) домом. В принципе такое количество