В драконье логово зашел высокий человек, которого фуцанлун не любил. Пахло от него как-то совсем иначе, чем от других, — чужаком. И опасностью… Вроде бы он должен был следить за детенышами хозяина, только вот в бывшей стае Ватрушки такие самцы ходили на охоту и дрались за право быть вожаками, а не приглядывали за гнездом.

Дракон инстинктивно чувствовал, что нельзя пускать это существо в хозяйский кабинет, и встал поперек дороги, угрожающе ощетинив подвижные пластины на хребте.

— Какой милый услужливый ящер, — рассмеялся человек. За дальнейшими его движениями фуцанлун уследить не сумел — слишком быстро и ловко действовал чужак. В несколько секунд лапы дракона были оплетены ремнями так, что чудовище не могло двигаться.

— Постой пока на стреме, — похлопал его по спине воспитатель. — Ты же никому не скажешь?

Ватрушка завыл, хотя и знал, что в этом доме никто, кроме Хозяина, на выручку к нему не кинется. А Хозяин сейчас далеко… Уезжая утром, Альберт Марсельевич крепко обнял питомца, что делал только перед долгой отлучкой.

Чужак тем временем быстро прошел к столу, вытащил из кармана взятый невесть где ключ, открыл нижний ящик, достал оттуда драгоценные зубчатые колеса и засунул за пазуху.

— Ну вот и все. — Он подошел к дракону. — Сейчас я тебя развяжу, а ты веди себя как хороший мальчик.

Ватрушка и правда повел себя спокойно — не дергался. Но как только чужак убрал последний ремень, что есть сил боднул врага по ногам. Тот от неожиданности повалился на пол. Зубчатые колеса выпали и раскатились по комнате.

— Verdammte Scheisse!

Вот теперь самец был явно зол, но фуцанлун уже знал, как поступить: так же, как если бы кто-то превосходящий силой угрожал свежей кладке в гнезде. Дракон подхватил с ковра шершавым языком ближайшие колеса и с усилием проглотил. Зубцы царапали глотку (это вам не гладкая скорлупа яиц), но ради Хозяина можно было и потерпеть.

Чужак взвыл не хуже, чем недавно сам фуцанлун, и что есть силы рванул к последнему колесу, откатившемуся довольно далеко. Ватрушка и тут не оплошал: наступил злодею на переднюю лапу своей, закованной в костяной панцирь чешуи. И пока человечишко хрипел и извивался, ящер добрался до последнего колеса, чтобы поступить с ним так же, как с его собратьями. Затем дракон сел, обвил себя хвостом и удовлетворенно икнул, чтобы тут же не отрыгнуть проглоченное.

Чужак смотрел на него выпученными белесыми глазами и уже даже не пытался ругаться. Неизвестно, что бы он решился предпринять, но тут под окном кабинета послышался шум кареты. Это наверняка вернулась самка Хозяина — и злодей с белым перекошенным лицом был вынужден убраться за дверь.

Ватрушка планировал хранить колеса до возвращения Хозяина, а потом отрыгнуть их ему прямо на колени. То-то обрадуется! Поймет, что нет у него друга вернее и преданнее! Но судьба распорядилась совсем по-иному. Утром следующего дня в доме началась настоящая суматоха. Чужак и самка Хозяина затеяли вокруг дракона какие-то странные танцы: вскидывали руки и причитали.

— Генрих, вы уверены, что вам не показалось?

— Мальвина Фирсовна, вы мне не верите? Блестело у него что-то в пасти. Может, цепь. Вы нашли часы?

— Нет! — страдальчески выла самка. — Что же делать? Через неделю прием!

— Нужно резать. Нужно звать ветеринара, — бросался рублеными фразами опасный человек.

Фуцанлун понял не все, но, когда к нему привели странную черную человеческую самку, очень обрадовался происходящему. Не каждый день встретишь новое существо, да еще такое интересное!

Он не сразу и сообразил, что перед ним именно самка. Самки двуногих без длинных шкур не ходили. Но потом принюхался — и оказалось, что пахнет от нее родным гнездом и зверьем, а вовсе не человеком, и еще теми плотоядными цветами, запах которых носила на себе хозяйка, вот какая странная штука. И конечно, разве можно не пойти за таким дивом, ежели позовет? Любопытно же!

Логово у черной самки по имени доктор или сэр Бенедикт было маленькое, чудное и благоухало так, будто через него когда-то прошли все обитатели родных Ватрушкиных джунглей. Но опасаться было нечего, приехал сюда и один из хозяйских детенышей — тот, что постарше.

Сначала фуцанлун подумал, это для его сопровождения. А потом, после долгого разговора, который завела удивительная человечиха, понял: это не просто самка, а одна из самых старых человеческих самок (поэтому и шкура у нее темная, не рябит). Старые земляные драконы занимались обучением молодняка в стае. Вот и эта, хоть Ватрушка и не понял ни слова, преподала мелкому зверенышу важный урок.

— Итак, мой блистательный лицеист! «Честь, достоинство и разум!» — Черная самка как-то нелепо взмахнула длинными конечностями. — Никогда не учился в военном лицее, но всегда подозревал, что девиз его Князьгородского отделения — всего лишь позолоченные буквы, купленные на деньги богатых родителей. Почему же я не должен резать вашего питомца?

Услышав это, детеныш сначала нахохлился, а затем покраснел, став багровым, как задница японской макаки, которую когда-то продавали вместе с фуцанлуном на одном базаре в порту.

— Просто не режьте его, и все! — воскликнул срывающимся голосом мальчишка. — Разве вам его не жалко?!

— Вопрос не в том, жалко ли его мне, а в том, жалко ли его вам… — Черная самка подошла к детенышу вплотную и уперла ему в грудь палец с длинным ногтем. — Неужели вам не досталось ни капли от крови отца, знаменитого правдолюба?

У мальчика из глаз потекла вода, и он стал отчаянно размазывать ее лапами по щекам.

— Не глотал он часы! — Всхлип, почти такой же, каким жалуются маленькие драконы, когда им холодно и одиноко. — Это я их взял!

— И что с ними сделали? Надеюсь, не продали? — Самка тут же успокоилась и с видимым отвращением отошла от сына Хозяина. Ватрушке же, наоборот, стало его жалко.

Разве можно быть равнодушным, когда маленький фуцанлун замерзает? Драконы никогда не бросают в беде даже чужих малышей, никогда не дают им плакать в отсутствие родителей. Ящер подошел к мальчику и положил ему голову на бедро, аккуратно потерся, чтобы не задеть выступающими гребешками, — научился уже, не без этого.

— Нет, оставил в залог. — Снова шмыганье и всхлип. — Я думал, что успею вернуть, прежде чем заметят. А тут этот Генрих Франсович! Я не хотел, честно! Но Аполлошка говорит, раз нет денег, давай часы, пока не расплатишься! Я больше в карты играть не буду, вот вам крест! Хотите святыми поклянусь? Только не режьте отцову ящерицу!

— Смотри-ка, какой выдающийся защитник ящериц, — ухмыльнулась черная и вытянула из кармана какие-то бумажки. — Вот, пойдите выкупите эти злосчастные часы, и чтоб к вечеру они были у меня! Да стойте, стойте, господин Кайманов! Не так шустро! Вон там рукомойник в углу — умойтесь сначала, а то на смех поднимет вас ваш Апполошка.

— Хочешь, скажу, как я догадался? — ласково заворковала самка, любовно протирая ворсистой тряпочкой завитки на шкуре фуцанлуна. Ватрушке было не интересно, но тряпочка приятно скользила по шкуре, и он от удовольствия полуприкрыл тяжелые веки: пусть ее болтает, все они, самки, до болтовни большие охотницы. — Сначала меня удивил рисунок девчонки: на нем и генерал, и его сын были изображены с золотой луковицей часов в кармане. У детей, конечно, фантазия особенная, но на такие мелочи не распространяется. Значит, пигалица не раз видела, как ее брат надевал часы Кайманова либо очень похожие на них. Я подумал, что это странно: у такого сопляка, пусть даже и генеральского сыночка, своих золотых часов быть не может, да и родитель вряд ли позволяет ему носить императорский подарок. Вывод: паршивец таскает их без спросу. Ну а уж когда я сказал, что тебя придется резать и, возможно, операции ты не переживешь, выражение лица выдало мальчишку с головой. Вот умница!