Мамма заставила себя смолчать, зажав в руке ожерелье. Она поднесла кулак к бешено бьющемуся сердцу.

– Пойду, посмотрю, как она, – сказала Карсон, встала и поспешила в дом.

– Мда! – выдохнула Дора. – Неслыханно. Разговаривать с тобой в таком тоне. Выбросить жемчуг. Может, у нее и королевское происхождение, но так разговаривать с бабушкой не должен никто. Пусть возвращается в Нью-Йорк.

Мамма не слушала. Она уставилась во тьму ночи, погруженная в мысли. Вечер прошел совершенно иначе, чем она надеялась. Весь дом стоял на ушах, а девочки отдалились друг от друга сильнее, чем когда-либо.

– Мамма? – позвала Дора, прикоснувшись к ней.

Мамма вернулась в реальность. Подошедшая Дора смотрела на нее с беспокойством.

– Дорогая, сходи, посмотри, спит ли Люсиль. Если спит, не буди ее. И помоги мне подняться. Я так устала. Пойду в свою комнату. Сердце колотится, как у кролика. Я просто без сил.

– Мамочка? Это я.

Харпер сидела на кровати в их с Дорой комнате. Подушка была тонкой, матрас – жестким, а розово-голубое лоскутное одеяло – потрепанным и старым. Совсем не похоже на шикарно обставленные интерьеры дома ее матери в Хэмптонсе. Внезапно Харпер почувствовала себя одиноко. Ей захотелось оказаться на восточном побережье, подальше от Юга, подальше от всех, кто мог проткнуть тщательно выстроенную ею раковину. Харпер посмотрела на экран ноутбука, приносящего утешение постоянной связью с огромным, безликим миром.

– Я увидела, что ты звонила.

– Да, – подтвердила Джорджина из Нью-Йорка. – Вообще-то я звонила два раза. У меня ужасные новости.

Харпер напряглась.

– Что такое?

– Мамочка упала и сломала бедро.

Харпер открыла глаза и повалилась на бок.

– О, нет. Какой кошмар. Когда?

– Вчера. Она в больнице, в ужасном состоянии.

– Бедная бабушка. Как это случилось?

– Она собиралась ехать в Хэмптонс и упала с лестницы. Думаю, нам еще повезло.

– Значит, в Хэмптонс она теперь не приедет?

– Конечно, не приедет.

Харпер покраснела и закрыла глаза.

– Конечно. Какая глупость. Я просто…

Она не знала, зачем это сказала. Это был бессмысленный комментарий, из тех, что люди говорят в напряженные моменты. Ее мать не терпела дураков и глупости.

– Нужно, чтобы кто-то был с ней, когда она вернется из больницы, – продолжала Джорджина. – Поэтому, дорогая, ты как можно скорее отправишься в Англию.

– В Англию? – воскликнула изумленная Харпер.

– Да, – нетерпеливо подтвердила мать. – Мамочке нужен кто-нибудь рядом. Семейная поддержка.

– Может, ты поедешь? Она обрадуется тебе больше, чем мне.

– Конечно, я бы поехала. Но мне придется ехать в Хэмптонс. Там назначено столько встреч, что я уже не смогу отказаться.

– Но моя работа…

Тон матери становился все более раздраженным. Харпер живо представила ее за рабочим столом, несмотря на поздний час. Волосы убраны назад, на носу двухфокусные очки. Она спешит, хочет поскорее разобраться с этим вопросом и уйти без лишних споров.

– Ты работаешь на меня. Твоя работа – делать то, что я говорю. А я хочу, чтобы ты отправлялась в Англию.

Харпер оторвала трубку от уха. «Твоя работа – делать то, что я говорю». Несмотря на все фантазии, ей пришлось столкнуться с реальностью. Это действительно было точным описанием ее работы.

– А как же проекты, над которыми я работаю? – спросила она. Летом ее ждала вожделенная редакторская работа.

– Я отдам их Нине.

– Но она этим не занимается.

– Она готова к повышению. Думаю, она справится. Я довольно давно за ней наблюдаю. Для нее это станет отличной возможностью.

Нина была умной и привлекательной ровесницей Харпер. Она не скрывала, что мечтает стать редактором, и использовала любую возможность. Харпер уже завидовала объему работ, которые Джорджина давала Нине в последнее время, несмотря на аналогичные просьбы Харпер. Харпер устала выполнять обязанности, более подходящие личному помощнику ее матери – исполнять поручения, договариваться о встречах, подготавливать письма.

– Почему бы не отправить к бабушке Нину?

– Не умничай, – разозлилась Джорджина. – Ты провела в той компании всего несколько дней, а уже стала хамкой. Ненавижу, как они на тебя влияют. Ты всегда возвращалась с Острова Салливана самовольной и глупой. Уходило несколько недель, чтобы вернуть тебя в нормальное состояние.

– Это неправда, – возразила Харпер, но в глубине души она помнила самоуверенность, возникавшую после пребывания у Маммы. Она была переполнена впечатлениями после дикой беготни по острову, игр в пиратов, наблюдениями за природой и, конечно, моря. Летом никто не обращал внимания на голые коленки, не вспоминал про расписания, и можно было проболтать всю ночь.

– Думаю, поездка в Англию к бабушке Джеймс пойдет тебе на пользу, – добавила Джорджина.

– Я не ребенок, мама, – вспылила Харпер. – Не нужно учить меня манерам.

– Спорный вопрос, – отозвалась Джорджина. – Но сейчас мне не до этого. Я хочу, чтобы ты вылетела прямо из Чарльстона. Свяжись с моим агентом. Об одежде не беспокойся. Купишь все необходимое в Лондоне. Мамочку должны выписать послезавтра.

Харпер сглотнула и ответила:

– Нет.

Повисла пауза.

– Прости, что?

Внутри у Харпер все похолодело. Она вздохнула и повторила:

– Нет. Я не поеду в Англию. Думаю, ехать должна ты. Она твоя мать.

Еще более долгая пауза.

– Харпер, я хочу, чтобы ты вылетела завтра, ясно?

– Нет.

Харпер снова почувствовала себя вздорным ребенком, кричащим и топающим ногами. Только ребенком она больше не была, и ставки были гораздо выше.

– Ты ведешь себя глупо. Я этого не потерплю. Я твой начальник и даю тебе распоряжение.

Слова повисли в воздухе, поднимая все новые вопросы. Харпер понадобилось время, чтобы осознать, переварить и принять сказанное. Она закрыла крышку ноутбука. Когда она заговорила, голос был на удивление спокойным.

– Возможно, тебе не стоит быть моим начальником. Возможно, стоит стать просто матерью.

Очередное долгое молчание.

– Можешь отдать мою работу Нине, – сказала Харпер. – Она отлично справится.

– Ты подаешь в отставку?

– Да, как твой помощник. – Харпер тихо засмеялась. – Нет, как твоя дочь.

– Не вижу тут ничего смешного.

Харпер удивилась бы, если бы мать отнеслась к ситуации с юмором.