— Не понял… Это твой козел Вадим, что ли, последний вагон?

— Ух, какой ты догадливый!

Коротко и зло рассмеявшись, Инга на секунду отвернулась к окну, потом снова сердито уставилась на брата. Разговор ей не нравился, явно не нравился. Кирилл же, не прочувствовав ее настроения, с воодушевлением продолжил:

— Ин, да на хрена тебе такой вагон сдался вообще! Чего в нем хорошего? Он же до конца жизни будет за молодыми телками волочиться, нервы тебе трепать! Оно тебе надо?

— Нервы трепать? Вот этими молоденькими дурочками? — взяв в руку пачку фотографий, насмешливо повертела она ей под носом у Кирилла. — Да брось, братец… Это всего лишь забава, невинная сублимация, маленькие игрушки для большого и сильного мужика. Так природой положено, понимаешь? Большим и сильным такие вот игрушки по штату полагаются, понял?

— Ага. Понял. А жена у такого мужика должна быть не молоденькая и не дурочка. Она должна быть умная и всё понимающая. И про сублимацию понимающая, и про игрушки. Правильно?

— Да. Именно так. Вот здесь ты в самую точку попал. Именно, что жена… Хочу, понимаешь ли, в солидный женский возраст замужней дамой войти, со всеми вытекающими отсюда привилегиями.

— Так он все равно от тебя гулять будет — и женатый, и неженатый.

— Да, будет. Но под моим чутким и тайным руководством. И это уже не будет так… оскорбительно. Понимаешь, есть такое выражение — сладкие розы терпения. И они действительно сладкие. Статус жены, он многое оправдывает. И бультерьерскую хватку, и снисходительность к маленьким шалостям, и даже твои некрасивые услуги личного папарацци… Это, если хочешь, своеобразное творчество — быть законной женой такого мужика, как Вадим. А любое творчество делает жизнь вкуснее.

— Ну, так и в чем тогда дело? Хватай его за шкварник да тащи к алтарю!

— И давно бы уже притащила, если б не одно обстоятельство! Понимаешь, эта идиотка, ну, прежняя его жена, будто сквозь землю провалилась! И не просто так провалилась, а вместе со штампом в паспорте! Нет чтобы по-честному развод перед этим оформить! А так — ни себе, ни людям… Убила бы, ей-богу, если б нашла!

— Ну, так уж и убила бы…

— А что? Рука бы не дрогнула. Ты ж меня знаешь.

— Да… Интересно было бы на эту тетку посмотреть…

— Да что там смотреть? Видела я ее фотографии, ничего особенного. Одно имя только и примечательное — Барбара. Деревня деревней, а туда же, Барбарой назвалась! Обыкновенная худенькая блондинка, каких тысячи.

Кирилл ухмыльнулся, выруливая с дороги во двор дома, остановил машину у подъезда. Подняв голову, проговорил, прищурившись близоруко:

— Смотри, а окна-то в квартире темные… Твоего козла дома еще нет. Опять, наверное, по молодухам двинул.

— Ладно, давай обойдемся без комментариев, — сердито впихнула в пакет пачку фотографий Инга. — И так я сегодня что-то не в меру с тобой разоткровенничалась. Цени. Не часто такое случается.

— Ценю. Надеюсь, на завтра я свободен?

— Нет. Завтра ты продолжишь свои увлекательные наблюдения. И камеру не забудь захватить!

— Ин… Да надоело уже, честное слово…

— Да? А деньги за работу получать не надоело? — зло повернулась она к нему. — Или думаешь, я их просто так тебе давать буду? С какой это стати? Надо работать, братец. Хотя бы так, но работать. Давай, пока. Завтра жду полного отчета. И послезавтра тоже. И чтобы никаких проколов, как сегодня!

Выйдя из машины, она так резко хлопнула дверцей, что Кирилл поневоле вздрогнул, чертыхнулся тихонько. Потом проговорил жалобно в ее удаляющуюся спину:

— Могла бы и ужином покормить, между прочим!

— Обойдешься… — не оборачиваясь, махнула рукой Инга. — Работай, братец, работай…

Бася маетно кружила по комнате, не находя себе места. Да и было ли оно тут, ее место? И где оно вообще, существует ли в природе, ее законное место? А ведь было, было когда-то… Было. Рядом с Вадимом. Рядом с Глебушкой. Проклятая память — опять взыграла забытой болью. Не надо ей было в это кафе ходить. Просто не надо — и все. Варя бы сама со своим увлечением справилась. Даже если бы разочаровалась — что с того? Разочарование для девушки — тоже хороший опыт. Нет, зря, зря она в этот процесс вмешалась! Будто сама себя розгами отстегала — очень больно. Еще и Вари так долго нет, десятый час уже. Время не такое и позднее, конечно, но все равно — тревожно. И на звонки она не отвечает…

— Да перестань ты колобродить, придет твоя Варька, никуда не денется! — послышался из кухни скрипучий голос тети Дуни. Такой же скрипучий, как звук старой мясорубки, на которой она крутила фарш для своих любимых пельменей.

— Дождь на улице, а она без зонта ушла… — приплелась к ней на кухню Бася, встала у темного окна, сложив руки по-бабьи калачиком.

— Не сахарная, не растает. Подумаешь, без зонта! Я в ее годы и слова-то такого не знала — зонт! Шастала под дождем, только пятки сверкали. И ничего, не померла. И твоя не помрет. Ой, балуешь ты ее, Баська…

Бася повернула было голову, чтобы ответить тетке чего-нибудь незначительное, ради поддержания разговора, и вздрогнула от звука дверного звонка. Подхватившись, радостно помчалась в прихожую, открыла дверь… И отпрянула на два шага назад, ткнувшись взглядом в мокрое Варино лицо. Мокрое, красное, заплаканное. И — злое.

— Бась, это правда?

— Что — правда, Варюш? — улыбнулась она растерянно.

— Ну, что Вадим… Он твой муж?

Варя переступила через порог, закрыв за собой дверь, припала к ней мокрой спиной, провела ладонью по лицу, убирая назад прилипшие мокрые пряди волос.

— Варь, да ты чего… Ты успокойся, Варь… — снова отступила на шаг от нее Бася.

— Ничего себе успокойся! Вадим Сергеевич мне сейчас сам сказал, что он — твой муж!

— Ну… да… Только давай уточним для ясности — мой бывший муж…

— Тогда почему, почему ты мне сразу не сказала? — прижав кулачки к щекам, слезно проговорила Варя. — Ты же сама говорила, что видела его в тот вечер во дворе! Когда он меня подвез! Хотела из меня идиотку сделать, да?

— Варя, Варюша… Погоди, не плачь! — бросилась к ней было с объятием Бася. — Я совсем не этого хотела… Я хотела, чтобы…

— Да ладно! Проехали!

Увернувшись из ее рук, Варя протопала по коридору на кухню, но, увидев там недовольную их громким разговором тетю Дуню, попятилась, скрылась за дверями ванной, торопливо щелкнув задвижкой. Услышав за шумом льющейся из крана воды ее сдавленные всхлипы, Бася растерянно подергала дверной ручкой, потом принялась испуганно колотить по двери костяшками пальцев, почему-то привстав на цыпочки:

— Варя, Варечка… Ну не надо так плакать! Я просто не хотела, чтобы ты разочаровалась… Я знаю Вадима, и поэтому… Прости меня, Варя! Что он тебе сказал? Он обидел тебя?