Как раненое животное, чуть ли не поскуливая, оно отскочило к дальней стене. Ага! Не нравится?! Попробовало моего меча?!

Но сражение еще не закончилось. В следующий неуловимый для глаза миг крыло восстановило форму, налилось пружинной силой и стало на бок, напоминая теперь острие ножа. А еще через мгновение этот гигантский нож стремительно двинулся в мою сторону…

Сомнений, что противник способен легко рассечь мое тело, не оставалось ни малейших! В последнюю секунду я отступил с линии атаки, сильным ударом погрузил клинок в клубящуюся черную ткань почти по гарду и вцепился в рукоять, почти повис на ней, удерживая меч. Крыло продолжало двигаться, вспарывая самому себе – так и хочется сказать «брюхо», но нет брюха у крыла! – что? – эту самую ткань, плоть, черный как сажа туман, из которого состояло…

Опять летели фейерверком алые искры, я изо всех сил держал двуручник в прежнем положении, и крыло сдалось. Оно не распалось, как я ожидал, а снова скомкалось. Как бы свернулось. Крутнулось волчком и исчезло с легким хлопком.

Я стоял, тяжело дыша, посреди пустого музейного зала, сжимая в руках огромный меч с изогнутым, как змея, клинком. Было совершенно тихо, и я силился понять – может, всё здесь произошедшее мне привиделось? Может, я задремал в уютном кресле и утомленный мозг породил образ врага и сцену боя?

Вот только в воздухе остался неприятный запах плесени и влажной земли, а на стене зала – глубокая царапина, след первой атаки.

Я едва успел вставить меч в стойку, как вошла служительница.

– Вы закончили, господин? Подошло время закрывать музей…

– Да, благодарю вас, мне действительно пора уходить, – промолвил я, с трудом выравнивая дыхание.

Ноги едва держали меня, но, покидая зал, я сумел спросить почти обычным голосом:

– А что это за свежая царапина на стене?

– Царапина? – удивленно откликнулась женщина. – Недавно меняли стеллажи и стойки. Наверное, повредили рабочие… Обязательно скажу младшему смотрителю, чтобы заделал.

Я кивнул и покинул здание.

Всего лишь проулок отделял Музей древностей от проспекта Свершений. Я вышел на залитый огнями простор. Солнце село, и здесь начиналась бурная вечерняя жизнь: ярко горели электрические фонари, мерцали красочные витрины дорогих ресторанов, модных кафе и казино. Распахивались двери заведений, впуская хорошо одетых мужчин и женщин – степенных и вальяжных, веселых и беспечных. Отовсюду доносились музыка и смех.

По проезжей части двигались сплошным потоком экипажи и сверкающие авто, гудели клаксонами, лошадиное ржание смешивалось с рычанием моторов. Размахивал жезлом неизменный жандарм-регулировщик.

Люди спешили жить, торопились к счастью, успеху, удовольствиям. Никто не чувствовал и тени опасности, нависшей над миром. А я вздрагивал при мысли о кафе.

Можно зайти в отдел, директор и Ева наверняка еще там, но делать этого я не буду – отчитываться нет сил. Да и что я скажу? Что весь день читал древние сказки и подшивки старых документов? Это можно доложить и завтра, а выводы делать еще рано.

То, как бился с крылом? Так я и сам не уверен, было ли это на самом деле. Задремал утомленный оператор, привиделось что-то, спросонья помахал мечом. Хорошо хоть ничего не разбил. Стена поцарапана? Так, может, сам и поцарапал, неуклюжий. Или действительно рабочие выносили старые стеллажи…

Вот только для меня всё произошедшее было совершенно реальным. Я точно знаю, зацепи меня крылышко по руке – отсекло бы руку, обвались сверху – порубило бы в фарш. Неаппетитные кровавые куски мяса на полу музейного зала. И для меня всё это – знак того, что я на правильном пути.

Кому-то очень не нравится направление моих поисков, а значит, надо продолжать. Теперь абсолютно понятно – это война, а на войне как на войне. И вопрос можно поставить просто и однозначно – или ты найдешь его, оператор Мартин, найдешь и приведешь в стойло – к директору, Еве, Серому, – но в темницу, каземат… В клетку, как опасного свирепого зверя. Или он тебя убьет, оператор Мартин. Без сомнений и сожалений.

Увы, не смогу я воспользоваться добрыми советами агента Серого и даже выполнить прямой приказ директора Аусбиндера – общаться только с приличными людьми и изучать документы. Потому что я теперь на тропе войны. Я – обозленный и жаждущий драки Мартин из приюта, готовый смять любого, кто посягнет на мое достоинство. Потому что я теперь точно знаю – победить противника можно, только сунув руку в пасть черту. Вооруженную руку. И я это сделаю – суну ее и вырву аспиду ядовитое жало! И пусть он хоть тысячу раз при этом назовется птицей!

Завтра же с утра займусь фехтовальщиками. И домой, в любимую мансарду, пить ром в одиночку – не пойду. Не до рома мне теперь, нужно искать зверя, открывшего на меня сезон охоты…

И я свернул на улицу Усталых Грез.

Интересно порой складывается судьба. Живет человек неторопливо и размеренно. Ходит изо дня в день в привычную контору, на верфь, в мастерскую, выполняет знакомую до мелочей работу. Когда интересную, а когда и не очень, но всем вроде доволен. Всё воспринимает как должное и не мыслит себе иного существования. А потом вдруг – бац! – словно включили свет в полутемной комнате! И всё знакомое и привычное тут же оборачивается новыми гранями. Вроде очертания прежние, а суть, значение, смысл – другие.

Раньше я думал, что пора резвой юности давно прошла. Приют, скитания с цыганами, бродячий цирк – тогда невзгоды и неожиданности были обычным делом, скорее повседневностью, чем исключением. Но потом началась учеба в Академии Прикладных Знаний, служба в АСА, отдел – я привык считать себя обычным столичным жителем. Пусть уникальной профессии, но рядовым гражданином Республики, каких много. И жар, и пыл юного сердца в далеком прошлом. А теперь?..

Я смотрел на Еву Марию как на недосягаемую звезду, холодную красавицу аристократку, холеную и неприступную. А теперь?.. Мне казалось, что общая цель объединила нас, но не как заговорщиков, не деловыми партнерами мы с ней стали, а… кем?

Историческое фехтование, приключения, разгадывание страшных тайн – всё это мне заменили процедура и финт, возможность влиять на чужую судьбу. А сейчас я чувствовал холодок опасности между лопаток, легкую дрожь в теле, возбуждение в крови – и не сказать, чтобы всё это мне не нравилось! Что ж, я готов вновь, как в былые времена, взять оружие в руки и броситься в бой?! Не считаясь с последствиями и потерями?..

Но ответ являлся сам собой, бился где-то на краешке сознания – неявно, не в голос, но настойчиво повторял – да. Возьмешь. Бросишься. Победишь…

Я шагал по улице Усталых Грез молодой упругой походкой.

* * *

Когда я очнулся от размышлений, то не сразу и сообразил, что стою аккурат напротив «Пены». Видно, ноги сами привели сюда, пока разум терзался сомнениями. Если в кафе меня сейчас не затянешь на веревке, то старая добрая пивная – как раз то, что нужно. Да и люди в «Пене» обычно собирались интересные. Я поднялся по невысоким ступенькам и толкнул массивную дубовую дверь.