– Доброго всем дня, господа! – заговорил он громким голосом. – О, простите, дамы и господа!

Послышались смешки. Приглядевшись, я, к своему удивлению, заметил среди «кольчуг» девушек. Их было немного, но они стояли среди ребят, экипированные и с оружием. Это оказалось для меня новостью. Мы тоже иногда приглашали девчонок, но только в качестве зрителей.

– Сегодня наконец свершилось давно задуманное и ожидаемое – мы принимаем гостей из славного братства «Елмань»! – продолжал глашатай. – Это наши братья по духу, единомышленники и единоверцы! Для каждого из нас нет ничего краше и притягательнее отточенной закаленной стали!

Под одобрительные выкрики мы влились в толпу. Я продвигался среди оживленных молодых людей. Ребята гомонили, сыпали шутками и незлобивыми подначками, готовые в любой момент взорваться хохотом. Чувствовалось, что у всех приподнятое настроение и здесь собрались для праздника.

Рубца многие узнавали, приветствовали и хлопали по плечу. На меня мало обращали внимание, иногда мельком кивали. Всех поглотила подготовка к действу.

Голос старшины гремел над Ареной:

– Рад поделиться с вами секретом, дорогие соратники, – наши друзья-елманцы тоже точат свои сабли! Они, как и мы, не променяют огненный праздник истинного боя на вяленькую забаву с тупыми клинками. Оставим такое развлечение сытым ленивым обывателям, нам с ними не по пути! Мы привыкли развлекаться трудно, с потом и кровью, с победной песней на сведенных судорогой губах!

Слова потонули в одобрительном реве. Глашатай сделал паузу и поднял руку. Гул стих.

– В наших рядах много отважных и умелых бойцов. В первую очередь давайте вспомним основателя «Спаты» Руперта Ван Гааля, павшего в неравном поединке и обессмертившего свое имя! – Толпа взревела. – И Збышека Ягодку, основоположника «Елмани»! Наш брат Збышек в тюрьме, власти заточили его за стремление к воле и победе! Но мы помним тебя, брат! Настанет день, и ты вернешься в наши ряды! И обыватель вздрогнет!..

Все потонуло в многоголосом реве. Клинки покинули ножны и заблистали на солнце, но старшина вновь поднял руку. На миг мне показалось, что он управляет толпой, как опытный дирижер оркестром. Тоже ведь информационная работа…

– Конечно, это не значит, что мы собрались в этот чудесный солнечный день для того, чтобы перерезать друг друга! – Из толпы послышались смешки. – У нас дружественная встреча, потому прошу соблюдать осторожность и пользоваться баклерами, – он указал на груду круглых щитов, обитых медью. – Тут должно хватить на всех желающих…

Предложение бойцы встретили вяло, я понял, что и от такой защиты многие откажутся.

– А сейчас традиционный выбор. Как всегда – гостям почетное право. Бои один на один, два на два, трое против троих. Групповые, если будут к этому желающие, проведем во второй половине дня. После перерыва…

* * *

Гостей оказалась дюжина, членов «Спаты» – вдвое больше. Мы выстроились в шеренгу по левую руку от старшины, и началась, как я догадался, хорошо знакомая многим процедура. Из группы «кольчуг» выступал боец. Иногда сразу подходил к нашей шеренге, иногда прохаживался в раздумьях перед строем, потом выбирал противника и хлопал его перчаткой по плечу. Соперники выходили на свободное пространство и обнажали оружие, отбрасывая ножны к щербатому бордюру арены.

Зазвенели клинки, и арена превратилась в ристалище.

Начавшиеся схватки меня несколько успокоили – бойцы не бросились в рубку, не спешили калечить друг друга. Во всяком случае пока. Есть еще, правда, азарт, который возникает и крепнет по ходу поединка. По себе знаю, сам был таким, но сейчас всё выглядело вполне благопристойно.

День выдался теплый и солнечный, веял легкий ветерок, и казалось, молодежь выехала на пикник и теперь разминается от нечего делать.

Пары фехтовали, нанося удары вполсилы. Образовалась и четверка, где упражнялись двое на двое. Время от времени бойцы останавливали спарринг – по-другому назвать происходящее было трудно – и показывали друг другу приемы боя, повторяли движения в замедленном темпе.

Я почти успокоился – ну действительно, не каждое же сборище должно обращаться в кровавую вакханалию. Хотя случай для злоумышленника предоставляется удобный. То, что я успел понять о своем противнике, диктовало – нет, просто кричало! – он где-то рядом. Куча народа с боевым оружием в руках! Если он умеет сводить с ума толпу – а он это умеет, кафе тому подтверждение, – то самое время…

Тут Рубец толкнул меня в плечо.

Передо мной стояла девушка. Гибкую фигуру не могла скрыть ни кольчуга, ни широкие просторные шаровары, на боку в ножнах висела сабля. Девушка поиграла перчаткой, а потом, грациозно изогнувшись, хлопнула меня по плечу.

Миловидное лицо, волосы заправлены под круглую шапку, на губах чуть застенчивая улыбка. Я слегка замешкался, хотя на подобном сборище надо быть готовым к вызову на бой. Делать нечего – я шагнул навстречу судьбе.

Мы вышли на свободное пространство и обнажили сабли. Я показал жестом на баклеры, сваленные кучей в стороне, но девушка опять улыбнулась и отрицательно помотала головой.

Стали в стойку, у девушки оказалась гаддарэ, широкая восточная сабля с сильно загнутым клинком и массивной елманью. Оружие тяжелое, в опытных руках очень опасное и, на мой взгляд, девичьей руке не подходящее, но воительница с ходу обозначила два хлестких засечных удара – сверху и по диагонали. На первый я ответил отводом, на второй – сбивом. Сталь зазвенела о сталь. Не останавливая руку после сбива, я и сам махнул несильный горизонтальный удар, от которого девушка легко ушла, отпрянув назад.

Ногами она работала отлично – легко перемещалась, пританцовывая вокруг меня, меняла позиции. Потом неожиданно сделала глубокий выпад. Движение получилось очень быстрым, и хоть колоть такой саблей, как гаддарэ, не слишком сподручно – ею пристало более сечь и рубить, – но острие мелькнуло в опасной близости от моей груди. И заточено оно было по-настоящему!

Спасла скрутка корпусом – клинки скрестились с шершавым скрежетом, и я направил ее саблю в сторону. И тут же, следом, с вывертом кисти провел свою карабелу под оружие девушки – гарды сабель уперлись одна в другую, – а потом широким кругообразным движением, двумя руками откинул ее от себя.

На девичьих щеках играл румянец. Воительница прерывисто дышала, и я видел, что всё происходящее приводит ее в восторг. Мы продолжали кружить друг против друга. Краем глаза я заметил, что поединки оживились, движения бойцов ускорились, а удары и сбивы стали резче. И всё равно ничего опасного вокруг не происходило. Слышались возбужденные голоса, порой звучал смех…

Когда неприятный холодок пополз по телу, я воспринял это почти спокойно, почти привычно. Слишком было бы просто – вот так потренироваться немного, размяться на свежем воздухе и пойти с Рубцом пить пиво. Маньяку требовалась кровь, и чего-то подобного я ожидал с самого начала. Хоть и не желал…

На этот раз не гремел гром вдалеке, не звучал птичий клекот, но знакомо заторопилось и тут же сбилось сердце. Девушка продолжала улыбаться, вот только улыбка стала другой, пугающе знакомой по «Blue café». Я не забыл ту страшную кафешку и те мертвые, будто приклеенные улыбки на лицах.