подружились. Ее сегодняшнее электронное письмо было предельно откровенным. Отчаянно нуждаюсь в ком-то, кто не оставляет на рабочем стуле бриллиант. Это был ее чопорный британский способ сказать, что она работала с кучей скупердяев и зануд.

У меня также были письма от матери. Она недавно открыла для себя радости Интернета и теперь добросовестно пересылала мне религиозные послания. Я никогда их не читала. Если я получаю что-то с тремя сотнями других имен, я это не читаю. Меня не волнует, если там говорится, что Иисус непременно вернется. Отец, к счастью, еще не проявлял интереса к Интернету.

Где ты была, дитя? – спрашивала тема сообщения моей матери, и я почти услышала ее тягучий южный говорок. Эмили Стрит выросла на берегу пролива Альбемарл-Саунд в Северной Каролине, недалеко от Вирджинии, где привыкли певуче растягивать слова. Ее голос, мягкий и сильный, был маслом и болотной водой одновременно, и когда я была ребенком, он успокаивал меня. Она читала мне перед сном и настаивала, чтобы после обеда я читала ей всевозможные книги, журналы, газеты. Слова были ее коврами-самолетами. Куда бы ей ни хотелось отправиться в тот день, туда мы и отправлялись. Она научила меня искусству улетать на крыльях воображения, и я выросла, любя это и книги.

Я не перезвонила ей. Понимаю, мне следует наладить отношения с матерью, принцессой пассивной агрессии, особенно сейчас, когда она чувствует себя забытой своими детьми. Истинная живая южная красавица, моя мать – ходячее воплощение избитой фразы о том, что южане могут сказать что угодно кому угодно, и как бы обидно это ни звучало, главное, чтобы оно начиналось или заканчивалось словами «благослови Господь твое сердечко» или «бедняжка». Эмили Стрит превратила это в своего рода искусство. Мед капает с ее губ, а сама она выпускает длинные когти и готовится к прыжку. «Мелани, бедняжка, ты все еще борешься с этой ужасной проблемой избыточного веса?.. С учетом того, что Харви изменяет тебе и все такое прочее, благослови Господь твое сердечко. Не волнуйся, дорогая. У тебя будет великая поддержка. Я рассказала всем».

Когда у меня зазвонил телефон, я смотрела комичную подборку неудачных кинодублей и вместо вилки ела картофельное пюре побегами спаржи. Это то, что я делаю сейчас в отелях, – вместо того чтобы открывать маленькие бутылочки в мини-баре. Голос Нила охрип от возбуждения.

– Клянусь богом, кажется, я понял, – сказал он с плохим голливудским акцентом. – Связь, старушка. Я ее понял. Как ты знаешь, Алиша Ричардсон и Дэвид Брукс оба были адвокатами. Гражданские адвокаты, оба. Ричардсон не занимался уголовным правом, о чем говорится в деле. Но это неверно.

– И?..

– Вторая жертва, Боб Шелби, жил на инвалидности, едва сводя концы с концами, но ему светила крупная выплата по иску о личном ущербе, который он выиграл за четыре месяца до убийства. Еще пара месяцев, и Шелби смог бы себе ни в чем не отказывать. А теперь самое интересное: Лэй Кото выиграла иск о смерти по причине халатности, выдвинутый против электрической компании, в которой работал ее муж. Его убило током на работе. Разбирательство длилось почти шесть лет.

Я попыталась вникнуть в суть сказанного.

– То есть никакой связи с домашним насилием нет вообще. Но ты говоришь мне, что есть связь с гражданскими исками или гражданским правом в целом?

– Похоже на то. Странно, правда?

– Даже очень. Возможно, убийца считает гражданские иски корыстными, легкомысленными. Это его раздражает, и он видит проблему в истце. Любопытно…

– Возможно, с ним нехорошо обошлись, он попался на удочку системы, или какой-то судья или присяжные вынесли против него обвинительный приговор. Возможно, это разрушило его бизнес, лишило средств к существованию. Это же надо! Кажется, у меня есть идея. Что если наш парень заставляет их открыть ему дверь вот так: он берет на вооружение эту идею и притворяется инвалидом… Кто бы не открыл дверь кому-то в инвалидном кресле, верно?

Тут было над чем задуматься. И мы молча задумались.

– Где были поданы иски?

– Иск Шелби – во Флориде, а иск Кото – в Фултоне. И похоже, что большая часть дел, возбужденных Бруксом и Ричардсон, также прошла через Фултон.

– А как же Лабрек? И первая жертва во Флориде, Энн Чемберс?

– Никакой связи с Лабреком, и не так-то просто найти хоть что-то на Энн. – Нил умолк, а когда заговорил снова, его голос слегка смягчился. – Она ведь, по сути, была еще ребенок. Зачем кому-то делать с ней такое?

Если вы думаете об этом, попытайтесь по-настоящему представить насилие и весь ужас убийства, почувствуйте страх и замешательство, которые могли чувствовать жертвы, или подумайте о том, что они оставили после себя, – весь этот сопутствующий ущерб, шок, потери, пущенные под откос жизни… Это наверняка разобьет вам сердце. Нил никогда не был так близок к этому. Пока он собирался, я молчала.

– Узнай, где сейчас семья Энн Чемберс, хорошо, Нил? Хочу с ними поговорить. Я позвоню Раузеру и сообщу ему, что ты нашел. Он будет скакать от радости. Это прорыв. Ты правильно поступил, Нил. Честное слово.

Я на секунду отложила телефон и задумалась. Неужели Дэвид Брукс и Алиша Ричардсон были убиты из-за того, что занимались гражданским правом? Сколько еще было жертв, не занесенных в базу данных или не соответствующих почерку убийцы? Теперь мы знали, что этот убийца действует в зависимости от ситуации. Маленький сын Лэй Кото нашел ее убитой на кухонном полу, потому что его мать решила подать в суд на электрическую компанию из-за смерти ее мужа? Я вспомнила кастрюлю с оставленной на плите капустой, пригоревшей и вонючей, то, как мальчик набрал номер 911, а затем ждал рядом с ее телом, ждал, когда полиция прибудет на место преступления. Я до сих пор, когда закрываю глаза, могу представить своих убитых бабушку и дедушку, чувствую запах нервного пота их убийц, запах крови, пронзительную кислоту разбитой банки с клюквенным соком, упавшей с продуктовой полки. Я по сей день не могу приблизиться к клюкве без того, чтобы мой желудок не начал выделывать сальто. Убийство оставляет свои метки, делает детей сиротами, рушит семьи. Я поклялась убрать этого убийцу с улиц.

Мои мысли вприпрыжку устремились вперед. Гражданские иски и гражданские адвокаты. Что у них было общего? Судьи, клерки, судебные приставы, стенографистки, здание суда… И тут меня осенило. Здание суда. Не тот ли это лифт, который упомянут во втором письме Уишбоуна? Не там ли убийца видел Дэвида Брукса? Что если здание суда округа Фултон в Атланте