«Буду называть его Вик», — почему-то решил я.

Медбрат Вик, так и не дождавшись моего ответа, прошёл к койке, у которой лежала перевёрнутая каталка. Было ли это связано с утренним конфузом, но карман халата Вика отвисал под тяжестью спрятанного там электрошокера. Чего уж там, отношения с младшим медицинским персоналом мне придётся налаживать с нуля.

С этими мыслями я вышел из палаты, успев перемолоть в порошок таблетки, зажатые в кулаке. В коридоре уже толпилась нечисть. Все до одного выведенные из палат стационара пациенты были чертями разных возрастов. Здесь были молодые парни примерно моего возраста, были заметно постарше и даже несколько стариков совсем уж преклонных лет.

Навскидку нечистых было около тридцати. Я не стал считать, да и, признаться, на тот момент было совершенно без разницы, сколько нечистых вместе со мной отправятся в столовую завтракать. Главное, чтобы черти не съели всё предложенное в столовой меню. Само собой разумеется, именно это собирался сделать я. Желудок уже сводило от голода.

Во главе колонны стоял второй близнец-медбрат. Он выглядел сосредоточенным, что неудивительно — упырь пересчитывал чертей-пациентов. Черти, чьи фамилии он называл, охотно поднимали лапы. Викентий отмечал пациента на листе бумаги и называл следующего.

— Видич?

Когда он назвал мою фамилию, я по примеру остальных поднял лапу, подумав, что, должно быть, выгляжу как идиот. По крайней мере, именно так выглядели пациенты, принимавшие участие в перекличке. Будто в столовую вели не взрослых чертей, а школят.

— Видич!

Викентий внимательно взглянул на меня, с таким видом, будто впервые в жизни видел моё рыло. Как будто он не заходил несколькими минутами ранее в мою палату, а я не всаживал в его шею острую иглу. Я предположил, что голова упыря забита делами, а оттого замылен взгляд.

Медбрат довольно кивнул, сделал пометку и после паузы произнёс следующее имя:

— Боянич?

— Боянич!

Я тут же выследил говорившего из толпы. Вернее, говорившую, потому что прозвучал женский голос. Взгляд остановился на молодой чертовке.

Как только я не заметил её сразу, пусть даже все нечистые в коридоре были одеты в однотипную больничную одежду серых тонов? Мелькнула шальная мысль, что эта паршивка очень даже ничего. Как бы ни старалась скрыть больничная одежда её формы, но мой опытный взгляд признанного столичного ловеласа видел достаточно: девка — огонь. Я с трудом подавил расползшуюся по лицу улыбку.

Перья архангеловы, насколько же она хороша…

Отвлечься мне помог голос Висконского. Оборотень, появившийся в коридоре, распорядился живой колонне двигаться на завтрак. Естественно, я понятия не имел, где находится больничная столовая, и поплёлся в самом хвосте. Мы подошли к лифту в конце коридора, дверцы которого неторопливо разъехались.

Перед нами открылась большущая грузовая кабина, в которой разом поместились все пациенты стационара и медицинский персонал. Уж не знаю, для чего в клинике понадобился грузовой лифт, но врач взглянул на свои наручные часы и нажал на выпуклую кнопку первого этажа. Всего на панели было три кнопки, и если я всё понял правильно, то наше крыло стационара расположилось на втором этаже. Что в таком случае находилось на третьем этаже здания? Я покосился на баггейна, но тот стоял у противоположной стенки, задумчиво рассматривая бумаги. Вопрос остался незаданным.

Из лифта мы попали напрямую в пищеблок, который занимал весь этаж. На первый взгляд уютная столовая клиники напомнила мне родную столовую ночградской академии, в которой я питался много лет подряд. По периметру стояли те же наглухо прикрученные к полу круглые столы да стулья. У дальней стены размещалось окошко выдачи. Одна разница — в Ночграде на мне был китель со звёздами, а тут…

Я с досадой оглядел больничную одежду.

Меж тем к окошку выстроилась живая очередь. От былого «колонного» построения не осталось и следа. Черти, опережая друг друга, толкаясь и шумя, занимали места в очереди к окошку выдачи. Зазевавшись, я снова оказался последним в новой очереди к окну. Ну почти последним…

Немного странноватый чёрт, искоса поглядывающий по сторонам, видимо, решил и вовсе не занимать очереди. Он просто уселся за один из столов с совершенно отстранённым и удручённым выражением рыла. Уж не знаю, возможно, нечистый не был голоден или решил не толпиться вместе с остальными, но вёл себя рогатый крайне подозрительно.

«Да это ведь тот тип из палаты реанимации», — озарило меня.

Несмотря на то что я лишь мельком видел его рыло в тот день, оно хорошо запечатлелось в моей памяти. Может, потому, что нечистый вёл себя неадекватно, если уж чёрта наглухо привязали к койке…

С другой стороны, могла ли довести его до такого состояния терапия с ужасными побочками? Ну а что, могла, и запросто. Я решил не заморачиваться ненужными мыслями. Да и что мне за дело до какого-то странного чёрта, когда в воздухе стоял ароматный запах пожаренного тухлого мяса. Тухлятина была в сегодняшнем меню, а я, как и все, был весьма не прочь подкрепиться.

Стоя в конце очереди, я нетерпеливо поглядывал на окошко выдачи, откуда начали выдавать завтрак. Черти отходили от окна и занимали места за столиками, держа в лапах картонки с благоухающими котлетами и стаканы с настойкой болотного цвета. Очередь понемногу двигалась.

Забрала свой поднос и молодая чертовка, на которую я сразу положил глаз. Она же прихватила порцию для чёрта, который продолжал игнорировать очередь и сейчас безудержно раскачивался взад-вперёд, будто маятник. Нет, с ним явно было что-то не так.

Когда подошла моя очередь, я подозрительно посмотрел на мутную зелёную жижу в стакане, в которой плавали комочки чёрного цвета. На всякий случай понюхал настойку, но не обнаружил ничего необычного.

Немного замешкавшись на выдаче, я поймал на себе строгий взгляд Висконского. Не хотелось новых разбирательств, и без того наши отношения повисли на волоске. Поэтому я молча взял положенную порцию и направился в зал, где уселся за один из немногих свободных столиков. Раз уж в министерстве были в курсе происходящего, а клинике Лисича выдали лицензию, то ничего противозаконного здесь не могло происходить.

Но эта жижа… Складывалось впечатление, что не так давно я видел этот мутновато-зеленоватый цвет. С мысли меня сбил отвратительный писк, который издал подвешенный под потолком таймер. Начался обратный отсчёт времени. На всё про всё нам было отмерено ровно пятнадцать минут.

Решив не заморачиваться, я пододвинул к себе тарелку с хорошо прожаренной котлетой из тухлятины, глубоко вдохнул ноздрями аромат. По крайней мере, готовили здесь так, как надо. Наверное, в этом повара клиники Лисича давали фору поварам из академической столовой, которые превращали мясо в угли, скрипевшие на клыках.

Тем более удивительно, что от котлеты воротил пятак бедолага, смахивающий на законченного безумца. Мне же не терпелось скорее откусить кусок.