заклинаний на всякий случай, для большинства волшебников было длительной и изнурительной задачей. Нельзя было допустить ни одной ошибки, или же конечные результаты наложенных чар могли сильно отклониться от ожидаемых результатов. Чтобы скопировать для вас том, нужен был кто-то, обладающий вниманием к деталям и искусностью хорошего писца, и пониманием магии и опытом волшебника, и за такую услугу многие волшебники охотно платили. Для успокоения наиболее подозрительных коллег, которые опасались, что он украдёт книги или, как минимум, перепишет к себе те заклинания, которые они предпочитали приберегать исключительно для себя, Мангрот добровольно подвергался гейсу — магическому вынуждению — просто удерживающему его от подобных поступков. Быстро распространилась молва, что, если вы желали скопировать магическую книгу, то Мангрот был подходящим для этого человеком, волшебником, которому можно доверять и парнем, который быстро и безупречно вас обслужит. Он не стал богачом, но преуспевал и жил в достатке, обзавёлся домом, крытым настоящим сланцем, вместо обычной древесины флоффии, переложил уборку и обслуживание на элементала, укрощённого другим волшебником, раз в неделю обедал в „Люциде“ — местной ресторации, знаменитой своими отменными маленькими крабами и блюдами из зардианских карликовых кур.

Нет оснований считать, что Мангрот возгордился своими незначительными достижениями. Однако, куда чаще гордыни, падению предшествует успех. В данном случае успех явился в виде контракта с Зардианской Академией Магистики и Смежных Искусств, на изготовление не менее семи копий знаменитого гримуара Торенса Бёркрема: „Лёгкие Заклинания для Новичков“. Это был довольно прибыльный заказ и, выполненный как следует, он легко мог одарить Мангрота выгодными связями с самыми влиятельными чародеями города. Здесь мне придётся отклониться, пояснив, что Зардианская Академия не была одной из тех громадных магических школ размером с замок, расположенных в уединённых долинах вдали от цивилизации, с сотнями учеников и десятками учителей. Нет, это было средних размеров здание из красного кирпича, всего в паре кварталов к югу от купеческого района, которое в любое время вмещало четыре-пять волшебников и около трёх дюжин студентов. Тем не менее, Мангрот наслаждался тем, что это была его alma mater и он сможет появиться перед учителями, которые в один голос сулили ему успех, если только он займётся теми или иными курсами, рекомендуемыми ими в дополнение. Разумеется, в этих рекомендованных курсах и заклинаниях и крылась причина, по которой первоначальные усилия Мангрота, заметившего у себя талант волшебника, были не слишком успешны, поскольку все остальные получали такие же наставления, но он был готов этим пренебречь.

Чем пренебрегать не стоило, так это фактом, что, с тех пор, как он закончил обучение, Академия подпала под владычество Контуминеса Блута.

Подобно тому, как Зардианская Академия не соответствовала представлению читателя о школе волшебников, Контуминес Блут не походил на общее представление о злом волшебнике. Почти каждый злой волшебник в книгах и истории проявлял свою вредоносность через злоупотребление чарами и магическими знаниями. Блуту никогда не удавалось овладеть никакими заклинаниями (что, возможно, и к лучшему, ибо никакой чародей не мог быть искусен во всех заклятиях), кроме самых мирных или безвредных. Однако он овладел искусством злоупотребления своей властью, как коммерсанта, а впоследствии, как главы школы волшебников, выжимая последний грош из всех жертв, которым не повезло с ним встретиться. Он накладывал на многочисленных студентов несправедливые штрафы, которые им приходилось выплачивать при выпуске. Он выставлял родителям своих учеников счёт за услуги, которые даже и не предлагались, не говоря уж о том, чтобы их предоставлять. И у него всегда находилось то или иное оправдание, чтобы удержать часть жалованья волшебников-наставников. В результате он вполне оправдывал предположение одного недоброжелателя (из Фессалопии, где верят в реинкарнацию), что в своей прошлой жизни Блут, скорее всего, был карманником и, наверное, таким успешным, что его так и не поймали.

Загрести в своё распоряжение семь копий самой популярной магической книги — такому искушению Блут противиться не мог. В тот же день. когда школа их получила, он присвоил две копии и с большой выгодой продал их другим волшебникам. В случае чего, он мог сказать, что хранит две дополнительные копии на случай потери или уничтожения прочих. Ещё он продал (со скидкой) несколько старых потрёпанных копий Бёркремовского гримуара из школьных запасов.

Чего Блут не ожидал, так это того, что восемь учеников, талантливее обычного, сдадут вступительные экзамены в одно и то же время. Пяти книг, как тщательно их ни распределяй, явно не хватало на такую толпу (для Зардианской Академии) студентов, попавшихся теперь ему на пути.

Блут вспомнил мудрый старый принцип, применяемый множеством людей в подобных ситуациях: «Появились проблемы — скорей нападай на ближайшего козла отпущения». Он поспешно составил гневное и угрожающее письмо к Дэри Мангроту, обвинив его в том, что тот обсчитал учебное заведение и поставил лишь пять копий Бёркремовских „Заклинаний“, взяв плату за семь. Если он не поставит оставшиеся две копии в течение четырёх дней, последствия для него будут ужасны, как магические, так и юридические (не говоря об жутком пятне на его доселе незамаранной репутации). Для гарантии, что Мангрот сбежит, одна из подчинённых Блуту ведьм магически вызвала для доставки этого письма не обычного в таких случаях голубя, но огромнейшего и жутчайшего нетопыря, которого только смогла подчинить. Блут хотел удостовериться, что Мангрот серьёзно воспримет его угрозы.

Что Мангрот и сделал. Несчастный волшебник-переписчик, устрашась грозящих ему жутких последствий, выполнил почти невозможную работу, изготовив за четыре дня два списка Бёркремовского труда (его предложение заменить одну из недостающих книг собственной копией „Лёгких Заклинаний“ было с гневом отвергнуто). Он знал, что сделал семь копий, но понятия не имел, как доказать, что две были украдены или потеряны, уже попав в Академию. Из-за того, что он подвергся такому несправедливому наказанию, то и думать не мог ни о чём, кроме того, чтобы выполнить порученное задание.

Вдобавок, эта задача осложнялась ещё и тем, что, после нескольких дней, выполнения других заданий, Мангрот отметил их успешное завершение, заглянув в „Люциду“, где употребил доброго белого вина гораздо больше обычной своей меры. Похмелье не очень докучало ему, поскольку выпил Мангрот не так уж много, но оно вызывало нестерпимую мигрень у волшебника, который нечасто предавался излишествам. Угрозы Блута тоже дела не улучшали и, к тому времени, когда хмель выветрился, Мангротовы издёрганные нервы уверенно шли курсом головной боли.

Таким образом, имелся переписчик, осоловевший от слишком обильной выпивки, с жуткой мигренью, скопировавший два манускрипта за слишком малый для такой задачи срок. То, что он не ел и не спал, чтобы вовремя закончить работу, не