Ну, и решил мужик выпить. Только вот… деньги на нормальный продукт у него имелись, выбор – тоже. С какого перепуга он бы пил паленую водку? Причем далеко не в терапевтических дозах? Один? Решил по пути с работы снять стресс?

Ну, не верю я в это. Да и менты все-таки проверили его передвижения. С работы – домой, и все. Уже дома выпил? Ни следов алкоголя, ни бутылки там не обнаружено, насколько я помню из документов дела.

Ладно, мог и по пути. И теперь не найдешь, кто и когда умудрился Соколовскому подсунуть ядовитую жидкость.

По пути… Соседка говорила, что он с ней поздоровался и чем-то помог… Блин, вот же оно!

Я наконец поймала мысль, которая царапала сознание, еще когда я беседовала с соседями погибшего Соколовского. Он не был пьян. А что там со смертельной дозой?

Я припарковалась к обочине и полезла в интернет. В зависимости от организма человека, от 50 до 500 миллилитров продукта – летальная доза. В среднем 100–150 мл. Хорошо, допустим. Стакан водки – вполне приемлемо… для привычного к алкоголю взрослого мужика. Но запах был бы, однозначно. К тому же очень быстро развивается картина отравления. Со всеми вытекающими последствиями – рвота, спутанность сознания и все такое прочее. Такого у Соколовского не наблюдалось, соседи бы заметили. Да и сам он – не идиот же – вызвал бы «Скорую».

Возможно, конечно, что организм непьющего в принципе Соколовского не дал реакции опьянения. А что? Такое бывает. Особенно среди молодежи, потребляющей алкоголь впервые. С непривычки выпиваешь лошадиную дозу, не чувствуя опьянения. После чего чудить начинаешь или спать валишься, а утром – тяжелое похмелье.

Но запах… Запах был бы. И нарушение координации в той или иной степени – тоже. Хоть что-то, что заметили бы бдительные соседи. Но нет. Ничего. Просто… напился паленки и отравился насмерть. Так, во всяком случае, решили полицейские.

Варианты? Опоили? Опять же, как это сделать с сильным мужиком? А Соколовский – далеко не хлюпик. И без следов насилия. Подсунули? Это еще куда ни шло. Но человек не пил…

Или, как и многое из того, что полагала истиной Наталья, это к правде не имело отношения?

Кто? Пока вырисовываются две группы подозреваемых. Мезенский – затаил обиду, а измена Милочки стала последней каплей. Но как? Если бы была дружеская попойка с отпущением всех грехов, другое дело. Только вот они разругались, и Мезенский умчался снимать проститутку, а Соколовский отправился домой. Или все это давно планировалось, а конфликт лишь подстегнул дело? Но тогда Денис становится на редкость беспринципным убийцей. В это я не слишком-то верю – другое дело состояние аффекта. И опять же, не складывается картинка.

И – люди Хвоща. У того значительно больше возможностей по роду деятельности.

Повод? Будем выяснять.

Кажется, придется мне наведаться в Новозайцевский район, поспрашивать там, чем люди дышат.

Сказка и не думала заканчиваться. Вместе с классной руководительницей выпили по бокалу шампанского – взрослые же, можно в такой-то день. Анечка порхала, казалось, кровь ее носится по жилам с игристыми пузырьками, как золотистое вино в бокале. Она танцевала, легкая, будто бабочка. С Ним, конечно же, с Ним. И казалось, что впереди – огромная, чудесная и светлая жизнь. Любовь уже рядом.

Поэтому, когда Он предложил пойти на набережную, оставив одноклассников веселиться – конечно же, она согласилась. Но на берегу широченной реки оказалось людно – не у них одних сегодня выпускной. Девчонки, кто в форменных платьях с белоснежными фартуками, кто едва не в вечерних туалетах. Мальчишки – да что там, уже юноши. Гомон, шум, веселье, хохот. Парочки сидят в обнимку у самой воды, от которой тянет свежестью и прохладой. Огни от кружевного моста в воде кружат, луна висит низко в безоблачном небе.

– А пойдем подальше? Там, за ротондой, тихо, – предложил Он. И продемонстрировал бутылку шампанского и два стаканчика: – Нам же надо отметить вступление во взрослую жизнь.

Анечка и не подумала спорить. Рука об руку они отправились к границе бетонного пляжа, туда, где еще не отметились местные рабочие. Давно уже говорят о том, что набережную надо бы продлить, прогулочную зону оформить. Но пока дальше слов не идет. Там, поодаль, была ротонда – небольшая круглая беседочка на самом берегу реки. Сюда всегда приезжают молодожены. И Ане это показалось счастливой приметой. А еще дальше – глинистый берег, заросший кустами и травой. Днем здесь гулять страшновато – чуть выше заборы, заводы, промзона в общем. Зато ночью, тем более сегодня, место казалось удивительно таинственным и чудесным.

Он сбросил форменный пиджак, оставшись в одной рубашке, белоснежной, как будто даже светившейся в ночном сумраке. Усадил Аню, сказав:

– Анька, ты такая красивая, ты даже не представляешь!

– Правда? – засмущалась Анечка.

Он серьезно кивнул и с громким «бух» откупорил шампанское. Спросил:

– Чем после школы собираешься заниматься, уже решила?

– В аграрный поступать буду, на экономический, – пожала плечами Анечка.

Конечно, не слишком-то романтичная профессия – она бы предпочла на доктора пойти, на педиатра, с детишками работать. Или на учителя. Но ни педагогического, ни тем более медицинского института у них в городке не было. А уезжать от родителей… Нет, к такому Анечка не готова. Они же ее любят, им будет грустно и плохо без нее. А экономист – что ж, хорошая профессия. И жить можно с родителями… ну, или с мужем, если замуж выйдет, но все равно рядышком. Хоть каждый день в гости бегай.

– А ты куда собираешься?

– Не знаю. Думал, в Тарасов поеду, но деньги нужны, а с ними не густо. Мать уговаривает, чтобы тоже в аграрный поступал. А там – у нас сосед-фермер, к нему агрономом. Деньги неплохие зарабатывать можно, – разливался соловьем мальчишка. – Слушай, а правда… Тоже пойду в аграрный, будем вместе учиться, хоть и на разных факультетах. Здорово же, правда?

– Здорово, – без тени сомнения согласилась Аня.

– Буду встречать тебя после учебы, – заулыбался Он и предложил: – Давай за это выпьем, Анют. За нашу взрослую счастливую жизнь.

Они чокнулись пластиковыми стаканчиками, и у Ани на языке защипало от пузырьков уже тепловатого, но все равно невероятно вкусного шампанского.