14 ноября, выслушав доклад Мархлевского, Политбюро согласилось на условия Польши за одним ограничением: они не хотели обещать, что откажутся от нападения на Петлюру, командующего Украинской народной армией176. 22 ноября Мархлевский вернулся в Микашевичи. По требованию польской стороны секретный документ оформили не как договор, а только как соглашение об обмене заложниками: Пилсудскому не понравились ленинские оговорки насчет Петлюры, относительно которого у него самого имелись определенные замыслы. Он не хотел заключать формальный договор с большевиками и по другой причине: это могло скомпрометировать его в глазах союзников. Пилсудский вообще не доверял обещаниям Советов и считал, что вопрос о границах будет решаться силой следующей весной177.

Впоследствии Пилсудский хвалился через своего представителя, что намеренное бездействие его войск при Мозыре решило, по всей вероятности, исход гражданской войны178. Деникин и некоторые другие белые тоже увидели в этом тайном сговоре большевиков и поляков основную причину своего поражения179. Тухачевский и Радек соглашались в том, что, если бы Пилсудский пришел на помощь Деникину, итог сражения мог оказаться иным180.

22 декабря, всего через неделю после завершения переговоров в Микашевичах и когда войско Деникина было уже полностью разбито, военное министерство Польши получило приказ к началу апреля 1920 г. подготовить войска к «окончательному решению русского вопроса»181.

Таково было влияние польских проблем. Почти так же разрушительно сказался на судьбе Белого движения отказ его руководителей удовлетворить требования финских и эстонских националистов. В начале 1919 г. несколько русских генералов, поддержанных Национальным центром, начали формировать в Эстонии армию для захвата Петрограда. Войско состояло преимущественно из военнопленных, освобожденных немцами в странах Балтии. Основателем того, что стало впоследствии называться Северным корпусом, а затем Северо-Западной армией, был Александр Родзянко, известный кавалерийский царский генерал; в июне Н.Н.Юденич, герой Первой мировой войны, был назначен Колчаком командующим войсками Балтийского региона, а в октябре встал во главе новой армии. Силы были невелики — в мае они насчитывали 16000 человек, — хотя они пользовались поддержкой британских военно-морских сил на Балтике, но не смогли бы справиться с поставленной задачей без помощи эстонцев и финнов.

Тут-то вопрос о финской и эстонской независимости и оказался непреодолимым препятствием. Финляндия объявила о своей частичной самостоятельности в июле 1917 г., в то время ее иностранные дела и военные силы все еще находились в ведении России. 4 ноября (по новому стилю) Финский сейм провозгласил полную независимость. Правительство Ленина законодательно признало суверенитет Финляндии 4 января 1918 г. (н.с.) и мгновенно попыталось его нарушить. В ночь с 27 на 28 января (н.с.) финские коммунисты при содействии русской армии и военно-морского гарнизона в 40 000 человек подняли путч, в результате которого установили контроль над Хельсинки и южной частью страны. Коммунистическое правительство распустило финский сенат и сейм и развязало гражданскую войну с перспективой превращения Финляндии в Советскую республику.

Финские националисты создали в ответ Оборонительный корпус под командованием генерала Карла Маннергейма, служившего в свое время в царской армии. Его добровольцы без труда освободили от коммунистов Северную Финляндию, но на освобождение юга у них не хватило сил. Германские части, находившиеся здесь для снабжения и боевой подготовки Оборонительного корпуса, сомневались, что финны смогут вести войну в одиночку. Опасаясь, что Четверное согласие откроет с опорой на Мурманск новый Восточный фронт, Германия решила помочь финнам своими войсками. Несмотря на возражения Маннергейма, в начале апреля немецкие части под командованием генерала Р. фон дер Гольца высадились в Финляндии. Они быстро расправились с коммунистами и 12 апреля захватили Хельсинки. К концу месяца, когда германо-финские силы заняли Выборг, сторонников Ленина в Финляндии совсем не осталось.

Через год после того войско Юденича, получившее подкрепление из 20 000 эстонцев, развернулось в Эстонии. 13 мая 1919 г. оно перешло границу, углубилось в советскую территорию и стало с юга двигаться к Петрограду. С помощью разведки, производившейся агентами Национального центра, Юденич захватил Псков и приблизился к бывшей столице на угрожающее расстояние, хотя его силы были недостаточны для того, чтобы захватить город. Генерал непрерывно ездил в Хельсинки, пытаясь получить помощь от Маннергейма182. Овладение Петроградом стало бы несравненно более легкой задачей, если бы производилось с финской территории, через Карельский перешеек, особенно если бы в нем приняла участие только что сформированная финская армия.

Юденич побуждал Маннергейма помочь ему, пойдя в одновременное с ним наступление через Карелию. Колчак поддерживал эту просьбу183. Союзники же занимали до странности противоречивую позицию. 12 июля Совет Четырех направил правительству Финляндии ноту, в которой говорилось, что, если та пожелает «удовлетворить просьбу адмирала Колчака и повести наступление на Петроград… правительства союзных держав… не будут иметь никаких возражений против проведения подобной операции»184. В то же время они отрицали, что намеревались оказывать какое бы то ни было давление на Финляндию относительно этого вопроса. Частным же образом британская сторона предупреждала Маннергейма, чтобы тот не предпринимал наступления. Лорд Керзон, министр иностранных дел, говорил генералу сэру Губерту Гофу, направлявшемуся на Балтику, чтобы принять командование над военной миссией союзников, что «он должен быть крайне осторожен и не поощрять генерала Маннергейма… выступать на Петроград… Мне следовало подробно разъяснить ему [Маннергейму], что не следует ожидать британской помощи или одобрения, если он предпримет подобную операцию»185. Керзон, кроме того, посоветовал Гофу не «ориентироваться исключительно» на точку зрения Черчилля186. Ни Британия, ни Франция не захотели дать правительству Финляндии тех финансовых гарантий, которые оно желало получить в компенсацию своего участия в русской гражданской войне на стороне белых187. У нас нет, таким образом, недостатка в доказательствах того, что союзники не хотели захвата Петрограда белыми. Отношение это возникло скорее всего из-за страха перед сотрудничеством Финляндии и Германии, на это указывает и тот факт, что Британия запретила Юденичу принять помощь боеприпасами, предложенную командующим германскими силами в Балтии. Служащий британского министерства иностранных дел заявил в октябре 1919-го, что лучше, если Петроград вообще не будет взят, чем захвачен немцами, — под последними он, должно быть, подразумевал финнов, опирающихся на германскую поддержку188. Ивен Модели справедливо замечает, что, если бы союзники всерьез собирались свергнуть режим большевиков, открытие петроградского фронта стало бы идеальной отправной точкой для этого189.

Все это важно помнить при попытке дать объяснение противоречивому отношению союзников к идее интервенции, при том что готовность Маннергейма послать войска в Россию была вовсе не очевидной. Социалисты, державшие прочное большинство в финском сейме, противились вмешательству в российские дела; такого же мнения придерживалось большинство в правительстве Маннергейма190. Существовал определенный страх, что интервенция вызовет общественные волнения в Финляндии191. Донкихотская же позиция белых по вопросу о ее независимости разрушила и ту небольшую вероятность финского участия в наступлении Юденича, которая существовала.