Слова ледяными иглами впивались в мозг, заставляли внутри все съеживаться от холода. Ей казалось, душа умирает. Получалось, Зэйн… Ящер и Яз одно лицо?

Нет, не получалось сделать последнее усилие и признать, что этот мужчина и есть муж, которому ее отдали. Яркими вспышками высвечивались в памяти отдельные моменты. Сейчас Геста невольно припоминала, как мужчина каждый раз от нее шарахался.

А она еще рассказывала ему, что не настоящая царевна. Про конюшню и про навоз…

Боже… Наверное, его выворачивало от отвращения.

Геста готова была провалиться сквозь землю, понимая, что ничего страшнее этого ей в жизни еще переживать не приходилось. Сквозь шум в ушах она услышала, как Гелсарт выплевывал слова, все больше раздражаясь:

— Хорошо, хоть символ девственности снял. Что ж, это тоже достижение. А вот мои браслеты ты снял зря. Верни как было.

А под конец швырнул им под ноги ее ножные браслеты, рыкнул резко, словно хлыстом щелкнул:

— Обещание. Я жду!

И ушел.

__________________________________

* за основу для легенды, которую читает Геста, взята сказка Ганса Христиана Андерсена "Дикие лебеди"

Зэйну казалось, он задохнется от бессильной злости, пока отец, будь он трижды проклят, все говорил и говорил. А он ничего не мог поделать. Ничего!

Ничего!!!

Руины. Все раздавлено. Смерть видел Зэйн вокруг себя.

Он идиот. Расслабившийся безмозглый идиот. Как он мог прозевать Гелсарта?! Как мог допустить его СЮДА?! Он же…

И тем не менее, это случилось.

Гелсарт жестко дернул за поводок. Безжалостно поимел его, показал настоящее место. Господи Боже… Он думал, его унизили, когда навязали невесту? Нет.

Вот это было унижением, жестоким и страшным.

Ощущать себя ничтожеством у нее на глазах.

Он ведь не был ангелом, не мог считать себя даже добрым. Зэйн прекрасно осознавал, кто он на самом деле. Чудовище. Жестокое, избалованное вседозволенностью и правом сильного, циничное, развращенное. Но даже у такого как он могло быть в душе нечто сокровенное, бесценное, тайное!

Эта девушка для него… словно диковинная бабочка, чудом залетевшая в нору страшного зверя. Его душа замерла перед ней, боясь спугнуть, повредить яркие крылышки своим дыханием.

А теперь его душа была вывернута на изнанку.

Девушка отводила глаза, чтобы его не видеть.

Зэйн чувствовал ее смятение и горечь разочарования так, словно с него содрали кожу и залили кипящей смолой. И ни звука не мог издать, будто ему пережали горло.

Состояние подобное смерти.

Но это еще не смерть. Свой смертельный приговор Зэйн готовился услышать сейчас. Девушка наконец вышла из оцепенения, тонкие брови нахмурились, в уголке губ обозначилась скорбная складочка.

— Я рада познакомиться, — проговорила она с поклоном.

Мертвый голос, мертвый взгляд. Ему казалось, что сердце сдавливают клещами.

— Геста, ты не…

Она как будто не слышала.

— Мне следовало сразу догадаться. Простите, если была бестактна. Мне говорили, что надо думать прежде, чем… — она сглотнула и болезненно поморщилась, глядя куда-то в угол.

— Ты не… Геста! Посмотри на меня, прошу!

— Зачем? — она вскинула на него взгляд. — Теперь-то зачем вам эта игра? Можете уже меня убить. Я же видела, ваш отец недоволен, что вы до сих пор этого не сделали. И браслеты, наверное, надо вернуть на место. Исполните ваше обещание, он ждет. Но, если можно, пощадите Ти и ребят…

— Нет! — вскричал он, резко подавшись к ней всем телом. — Ты не понимаешь!

Девушка вздрогнула и съежилась, но все же проговорила, потирая тонкие ручки:

— Тогда объясните, чтобы я могла понять.

Объяснить?! Как объяснить ей… Как?!

Зэйн заметался в сильном душевном волнении и, в конце концов, обратился ящером. Так ему почему-то было сподручнее говорить ей постыдную правду.

— Ты не понимаешь. А мне… — он взвыл, задирая пасть к потолку, потом обреченно опустил голову и закрыл глаза. — Полтора месяца назад у моего отца был странствующий жрец Салимского Оракула. Не знаю точно, что он ему предсказал, но в тот же день отец в приказном порядке велел мне жениться.

Она молчала.

— Ты видишь, я какой?! — взревел он вдруг.

— Вижу, — тихо прошептала Геста.

— На меня никто не может взглянуть без страха! Жениться и зачать ребенка? Звучало как издевка. А отец взял с меня клятву, что я сделаю это и верну ему женщину беременной. В тот момент я был разъярен. Унижен! Я поклялся. А потом появилась ты. И я не могу выполнить это проклятое обещание! Не могу отдать ему тебя! Не хочу.

Он наконец решился взглянуть на девушку.

Широко раскрытые глаза, потрясенный взгляд, губка чуть подрагивает. Слов нет. Нет слов.

— Но зачем ему я? — произнесла она наконец.

— А ты не догадываешься, зачем он нацепил на тебя СВОИ обручальные браслеты в день МОЕЙ свадьбы?

У Гесты был шок. Она так и застыла, закрывая рот ладонью.

— Гелсарт хочет на тебе жениться. Что будет делать с ребенком, не знаю. Усыновит, назначит наследником и будет воспитывать из него новое чудовище? Не знаю. А теперь он ждет, что я выполню свое обещание. — прошипел ящер, мотнув шипастой головой. — Но он не дождется!

Замер, расставив мощные лапы, и повторил свистящим шепотом.

— Не дождется.

Потом словно очнулся, смерил ее каким-то нечитаемым взглядом. Геста была потрясена всем этим, у нее не укладывалось в голове. Однако, когда ящер, видя, что она молчит, стал поворачиваться, чтобы уйти, ее словно прорвало:

— Постой, подожди… Зэйн!

— Да, — с готовностью обернулся он,

А Геста вдруг поняла одно: они ведь оба заложники ситуации. Шагнула к нему, протянув руку, и начала, запинаясь:

— То, что ты сказал… ужасно. Но не ужаснее той судьбы, что рисовалась мне, когда я входила в Лабиринт. Ты обманывал меня, да… Но я не должна сердиться. Наверное. От этого ведь никому не было вреда. Это была просто игра.

Она пожала плечами, обводя взглядом стены своей комнаты, а ящер затих, слушая ее с болезненной жаждой. Конечно, можно дуться на него месяцами, лелеять обиду. Но какой в этом смысл?

— Мы все равно заперты тут, — сказала Геста, шевельнув кистью. — Если хочешь, мы могли бы познакомиться заново. И мне не важно, кто ты. Ящер, человек… Среди людей встречаются похлеще чудовища.

Не сразу, но он ответил.