— исправился Глеб, — он недавно женился. Но у Насти увечье на щеке. Шрамы на половину личика. Собаки напали в парке зимой, когда их мать на лавке заснула.

— Боже, бедная девочка.

— Но вроде с помощью операции можно исправить.

— А как сейчас Антон? Справляется? Он такой добродушный, у него такие добрые и счастливые глаза, что я бы никогда в жизни не подумала, что он такое пережил.

— Сейчас он всё ох**тельно. Мишка помогла ему выбраться из д*рьма.

— Это чудесно, — я улыбнулась. — Такое ощущение, что ваш дед Рома собирал раненные и искалеченные души и умело склеивал их, залечивал.

— Так и есть, Золушка, — хрипло, немного дрожащим голосом ответил парень. — Он знал подход к каждому из нас. Мне иногда казалось, что он мудрец. Пророк. Он читал каждого из нас. Умел подобрать такие слова, чтобы мировоззрение перевернулось. И если бы не он, я бы точно оказался за решёткой. Я это знаю.

— Я безумно рада, что в твоей жизни были и есть такие светлые и прекрасные люди.

Глеб в очередной раз широко улыбнулся и поднёс к губам мою руку, оставив нежный поцелуй на костяшках. Машина остановилась у заброшенного пляжа.

— Пойдём избавляться от ненужного.

Глава 20

Глеб

Моя девочка смотрит на меня огромными и счастливыми глазами, улыбается от уха до уха и выглядит невероятно счастливой. Я не могу сдержать ответной улыбки. В груди растёт огненный шар счастья.

Никогда в жизни не чувствовал себя настолько цельным. Настолько живым. Настолько счастливым. Любимым, чёрт возьми.

Я знал, чувствовал каждой фиброй души, что эта девушка меня любит.

Меня.

Не внешнюю оболочку.

Меня с моими страхами и тараканами.

Просто так.

Не сдержался, перехватил девчонку, перетащил к себе на колени, зарылся носом в волосы. Я дурею от запаха её волос. Даже сквозь запахи шампуня и лака вырываю тот самый. Сводящий с ума. Превращающий меня в щенка, виляющего хвостиком.

Сегодняшний день стал для меня откровением.

Никогда не знал, что можно настолько раствориться в человеке. Раскрыть душу. Обнажить все свои страхи.

И не бояться, что их обернут против меня.

Я верил этой девчонке так, как никому и никогда прежде. В ней я чувствовал то же одиночество, ту же боль, что гложили меня столько лет.

Открыл дверь и, держа Золушку на руках, покинул машину. С заднего сиденья прихватил пакет с уродским платьем и фатой.

Лгу.

Платье было красивым. А Золушка в нём выглядела невероятно. Даже то, что она была измазана в машинном масле, ни капли не портило картину.

Мне сорвало крышу.

Хотя крышу сорвало раньше, когда я проснулся и увидел ленту новостей. Пришёл в бешенство. Я начал одеваться, костеря себя на чём свет стоит. Бесясь на себя за то, что не забрал девчонку ночью. За то, что струсил. Малодушно зассал.

Я смотрел адрес ЗАГСа, где проходила насильственная церемония, когда в дверь позвонили. Открывал нехотя, ожидая увидеть собутыльников родителей.

Но за дверью стояла Снежинка.

Взволнованная и бледная.

— Снежка? Что случилось?

— Глебушка, ты только не волнуйся… Виталина сбежала со свадьбы. Она расстроена, искала тебя. Пришла в мастерскую, я привезла её к тебе.

— Где она?

— Я оставила её в машине. Не хотела… не стала её звать наверх, чтобы…

— Спасибо, — я сжал худые плечи подруги, понимая её заботу без слов.

— Она плачет. И очень нервничает.

— Пойдём, — я засунул ноги в кроссовки.

— Погоди, — Снежана перехватила меня за руку, вынудила развернуться к себе лицом. — Дед Рома когда-то оставил кольца. Ты знаешь, как он любил бабушку Игната. Мы совсем недавно их с Игнашей нашли, когда наводили порядок.

— И? — поторопил, чувствуя ломоту в груди.

— Там была записка. Кольца он оставил мне и Игнату. Но у нас уже давно свои. И менять мы их не хотим. К тому же, не сговариваясь, мы решили, что отдадим их тебе. Дедушка Рома безумно сильно тебя любил. Наравне с Игнатом. Он считал тебя внуком. И поскольку мысль отдать кольца тебе пришла нам с Игнатом одновременно, значит, кольца действительно должны принадлежать тебе.

— Снеж… Его жена умерла рано…

— Они прожили вместе невероятно счастливую жизнь и никогда не ссорились. Нужно думать о счастье, которое сопровождало их всю совместную жизнь, а не о том, что было в конце. Он твой ангел-хранитель с самого детства. Пусть так и остаётся, Глебушка.

— Спасибо, Белоснежка, — дрожащими руками взял старый мешочек кирпичного цвета.

— Кстати, я когда-то говорила тебе, что мой любимый ценитель прекрасного встретит свою стесняшку. И ты встретил, — жена Игната широко улыбнулась. — Она очаровательная.

— Спасибо, — в груди разлилось тепло, будто слова относились ко мне.

Снежана одобрила мой выбор. А мнение Снежки имело для меня вес. Даже больший, чем мнение всех моих друзей.

— Пойдём. Надеюсь, что ты подаришь ей эти кольца.

Когда увидел Золушку потерял дар речи. Она была невероятно прекрасна. Словно сошла со страниц книг со сказками. Волшебная. Летящая. Лёгкая. Моя.

Я не помню, как оказался возле неё. Как очутился в машине. Как погрузился в неё.

Будто затмение.

Будто помутнение рассудка.

Юбки платья задрались, фата упала на лицо, почти скрывая от меня любимые глаза и губы. Я толкался в податливое тело, и мерещилось, что это наша первая брачная ночь.

Я не думал о защите.

Я эгоистично не думал о том, что девочке может быть больно. Что только вчера я лишил её невинности.

Я хотел получить часть её.

Хотел убедиться, что она рядом.

Заявить на неё свои права.

Только дома смог сдержаться и не продолжить то, что начал в машине. Хотя соблазн был велик. Но я понимал, что Золушке будет больно. И так, скорее всего, всё будет саднить после моей несдержанности.

И сейчас, когда нёс Золушку на руках, хотелось вернуться в машину. Обратно уложить на заднее сиденье. Зацеловать каждый участок совершенного тела.

Но в то же время не терпелось избавиться от платья.

Спустился с девчонкой на руках на пляж. Аккуратно опустил Виту на песок, платье вывалил на мангал, кем-то оставленный на пляже. Щёлкнул зажигалкой. Ткань мигом вспыхнула, заполыхала.

Опустился на корточки перед Золушкой, перехватил ладонь и стащил ободок, который безумно раздражал. Размахнулся и швырнул в море.

Мои руки подрагивали, когда я доставал мешочек с кольцами, которые