В глубине души ее все же точил какой-то червячок. Не зря ли она согласилась переехать в эту комнату? Тем самым она признала, что Анна сюда больше не вернется…

Лиза постаралась отодвинуть от себя эти грустные мысли, отгородиться от них. Сейчас ей нужно думать о спектакле. Она загримировалась, переоделась для первого акта и снова села перед зеркалом, входя в образ.

В какой-то момент она представила, как перед этим же зеркалом сидела Анна в тот последний день. Знала ли она, что больше не вернется в эту комнату?

Тут на стене рядом с ней щелкнул динамик, и голос Гиацинтовой проговорил:

– Тверская, через пять минут твой выход!

Лиза вздохнула, поднялась со стула и отправилась к сцене, оставив все проблемы позади.

Через пять минут она забыла обо всем – о новой гримерке, об Анне Коготковой, о майоре Акуловой. Забыла даже о самой себе – точнее, об актрисе Лизе Тверской.

Она была Дездемоной – со всей ее прелестью, со всеми ее чувствами и страстями, с ее легкомыслием и настойчивостью, с неумением и нежеланием видеть последствия собственных поступков…

Лиза отыграла спектакль на одном дыхании.

Зрители долго не отпускали актеров со сцены – весь зал стоял, бешено аплодируя. Причем эти аплодисменты становились вдвое громче, когда к рампе выходила она, Лиза.

– Успех, большой успех! – вполголоса проговорил Радунский, когда занавес наконец опустился и измученные актеры отправились по гримеркам. – Ну, сегодня мы с тобой обязаны его отметить!

– В другой раз! – устало отмахнулась от него Лиза. – Сейчас я просто никакая!

– Ну, в другой так в другой! – Радунский удивительно легко принял отказ.

А Лиза внезапно рассердилась. Вот какого черта он к ней все время лезет? Неужели он всерьез думает, что она когда-нибудь согласится? Нет, конечно, можно посидеть с ним где-нибудь в кафе, выпить и поболтать, но, во-первых, Лиза не пьет, а во-вторых, для чего давать человеку повод? Конечно, теперь Лиза знает, что у Радунского в жизни была большая трагедия, но, откровенно говоря, у нее нет ни сил, ни желания выслушивать его жалобы и утешать. А если он рассчитывает на другое, то он просто болван.

Лиза шла по коридору, а Радунский смотрел ей вслед. Красивая женщина, очень красивая. И талантливая. Далеко пойдет Лизочек, ох, далеко. Все они мечтают о большой славе, о красной дорожке в Каннах, о признании публики. Эта вроде бы не пустое место, много работает, старается, не зря Главный к ней благоволит. Ладно, посмотрим, как дальше дело пойдет…

Лиза по привычке направилась к своей гримерке и только перед самой дверью вспомнила, что с сегодняшнего дня она гримируется в комнате Анны.

Она вздохнула и отправилась туда.

Лиза села перед зеркалом и принялась аккуратно снимать грим пуховкой с тоником. В театре потихоньку установилась тишина. Актеры ушли отмечать удачный спектакль, звали и Лизу, но как-то нехотя, из вежливости. Она подумала, что там наверняка будет Радунский, и отказалась. Да, со всей этой историей у нее окончательно испортились отношения с коллегами.

В комнате было полутемно – горела только яркая подсветка зеркала, а по углам клубились таинственные тени. В какой-то момент Лизе послышался негромкий скрип двери. Она покосилась на входную дверь, но она была закрыта. Затем ей показалось, что в темном углу комнаты шевельнулась какая-то тень.

Но Лиза не обратила на нее внимания. Она пристально вглядывалась в собственное лицо. Ей казалось, что за последние дни в нем что-то неуловимо изменилось. Появилось какое-то новое выражение – более уверенное, более значительное, более решительное, чем прежде. Интересно, с чем это связано?

Додумать эту мысль Лиза не успела, потому что в следующую секунду ее накрыло темное пыльное одеяло, и она провалилась в беспамятство.

Обычно по утрам Уилл просыпался от птичьего пения или от визгливого голоса служанки Кэти, которая препиралась с молочником. Но этим утром его разбудили странные и непривычные для Стратфорда звуки, доносящиеся с улицы. Это был гулкий барабанный бой и заунывное пение волынки.

Уилл скатился с кровати и выглянул в окно.

По узкой грязной улице шли несколько человек самого необычного вида. Впереди вышагивал дородный детина изрядного роста, в пестром, сшитом из разноцветных лоскутов кафтане и дурацком колпаке с нашитыми на него бубенцами. На шее у него висел барабан, в который он при каждом шаге лупил короткими палочками.

Следом за барабанщиком с трудом поспевал старик-волынщик, тоже пестро и необычно одетый, за которым семенил человек удивительно маленького роста, но с грозным и внушительным выражением лица и окладистой бородой. Этот карлик бросал по сторонам суровые взгляды и ритмично встряхивал погремушкой, издававшей гулкий, пренеприятный звук.

Замыкал эту невиданную процессию красивый молодой человек в камзоле из блестящей материи, которая под лучами утреннего солнца казалась золотой парчой. У этого юноши были длинные золотые локоны, рассыпавшиеся по плечам, и он играл на флейте, не особенно стараясь попадать в такт со своими товарищами.

Мимо окна Уилла пробегал семилетний сын молочника Гарри.

– Постой, Гарри! – окликнул его Уилл. – Кто это такие?

Мальчишка подбежал к окну, запыхавшись от возбуждения, вытер нос рукавом и выкрикнул:

– Так это же актристы!

– Кто? – недоуменно переспросил Уилл.

– Актристы! – повторил Гарри, с явным удовольствием повторив звучное слово.

– Артисты, что ли?

– Ну, я же и говорю – актристы! Киятр приехал!

– Театр?

– Ну да! – И Гарри помчался дальше, спеша разнести по городу сенсационную новость.

Тем временем удивительная процессия дошла до рыночной площади и остановилась. Барабанщик выдал короткую оглушительную дробь, затем карлик вышел вперед, выпятил грудь, встал в горделивую позу, особенно смешную из-за его малого роста, и неожиданно густым басом прокричал:

– Милостивые государи и немилосердные государыни! Обитатели и обыватели славного города Стратфорда! Имею честь уведомить вас о прибытии в ваш город знаменитой и непревзойденной театральной труппы «Слуги ее величества королевы»!

После этих слов карлик сделал паузу, дабы горожане смогли вполне оценить выпавшую им удачу, и продолжил:

– Сегодня вечером мы представим вам три удивительных и неподражаемых спектакля. Первый называется «Милосердие разбойника». В нем вы увидите, как знаменитый мавританский пират Рыжая Борода помиловал прекрасную итальянку, сраженный ее красотой, и принял христианство.

Барабанщик снова выдал гулкую дробь, чтобы подчеркнуть слова карлика.