Здесь и дороги получше, и здания поновее, и нищих на улицах нет. И отель, к которому мы приближаемся, выглядит вполне себе фешенебельным, готовым принять туристов с туго набитыми кошельками так, чтобы они остались довольными.

– Набрось капюшон, – говорю Вике, расплачиваясь с водителем. В холле отеля наверняка есть камеры, и совершенно ни к чему, чтобы на них зафиксировались наши лица.

– Вы к кому, мистер? – останавливает нас бдительный швейцар.

– К друзьям в гости, – отвечаю я, вкладывая в руку швейцара купюру.

– Да, конечно, – улыбается тот. – Днем наш отель открыт для посещения добрых и щедрых господ.

Проходим мимо ресепшена к лифтам, где вывешен план отеля. Так, нужный нам номер на последнем этаже.

Поднимаемся.

Лицо Вики каменеет, пальцы сжимаются в бледные кулачки…

– Просто будь сильной, – говорю я.

– Я постараюсь, – улыбается она побелевшими губами.

Двери лифта открываются…

Я делаю шаг по потертому ковру – и слышу приглушенный звук, словно где-то за дверью номера открыли бутылку шампанского. Только звук пробки, вылетающей из горлышка под давлением газа, все же, наверно, не такой резкий… и для меня гораздо менее знакомый, чем звук выстрела, который я распознаю среди тысячи других, похожих на него.

– Оставайся здесь, – бросаю я Вике через плечо, сам же быстро иду по коридору, отмечая про себя: здесь, к счастью, камер нет.

Оно и понятно.

В стране, насквозь пропитанной криминалом, администрация отеля беспокоится лишь о том, что происходит внизу, в холле. Холл – это визитка гостиницы, которая всегда должна быть чистой и опрятной. А что делается на этажах, администрацию не очень волнует. Вон даже характерные темные пятна на коврах замыты довольно небрежно. И никто не будет разбираться, вино это или кровь: в стране криминала и владельцы отелей, и полицейские предпочитают не лезть в чужие проблемы…

Вот и нужный номер.

Делаю глубокий вдох; на выдохе, натянув рукав куртки на пальцы, аккуратно нажимаю на ручку двери…

Не заперто.

Толкаю дверь, готовый по обстоятельствам ударить ногой или рукой, рвануться вперед, качнуться в сторону или кувыркнуться под линию выстрела…

Но ничего этого не нужно.

Раздается второй хлопок, и мужчина, держащий на коленях голову лежащей женщины, падает рядом с ней. Из его руки вываливается револьвер с перламутровой рукоятью.

Вижу на лице мужчины облегченную улыбку, словно он только что избавился от непомерной ноши. Его только что живые глаза быстро стекленеют, становясь похожими на осколки разбитой хрустальной вазы, вставленные в глазницы…

Слышу шаги сзади.

Делаю шаг в сторону.

– Это они?

– Да, – отвечает Вика.

– Ничего не трогай.

Закрываю дверь изнутри, подхожу к заказчикам, лежащим на полу.

Что ж, для полиции картина будет очевидной. Мужчина убил женщину, после чего застрелился сам.

Но, к сожалению, для нас с Викой это не финал.

На тумбочке лежат два телефона. Беру один через рукав куртки, обернув палец салфеткой, взятой из стакана на столике, прокручиваю списки последних звонков и сообщений.

Нет, не то, что я предполагал увидеть.

Беру второй телефон, с чехлом, на котором изображен узнаваемый образ Миледи с кинжалом в руке из старого фильма о трех мушкетерах. Пролистываю сообщения…

Что ж, картина ясна.

Заказчик женщина.

И не трудно догадаться, кто исполнитель. Я помнил татуировку на предплечье наемника, которого убил, но и без нее по почерку можно было понять, чья безжалостная рука направляла киллеров.

Замираю на мгновение.

Трудные решения требуют времени, тем не менее мне хватило одной секунды.

Набираю номер, извлекая цифры из глубин памяти. Тот случай, когда ты утопил воспоминания в бездонном болоте забвения, дав себе клятву забыть о них навсегда, однако обстоятельства складываются так, что тебе приходится против воли доставать их обратно.

Соединение происходит после первого же гудка, словно там, за тысячи километров отсюда, абонент, чьего лица никто никогда не видел, ждал именно этого звонка.

– Откуда у тебя мой телефон, Зои?

Этот спокойный голос, от звука которого бледнели многие сильные мира сего, ни с каким другим не спутать.

– Приветствую тебя, Бехрам, – говорю я.

– И я приветствую тебя, Снайпер, – после двухсекундной паузы отвечает главарь самой мощной в мире группировки наемных убийц. – Как я понимаю, заказчики мертвы?

– Ты правильно понимаешь, – отвечаю я.

– Я почему-то так и подумал, что это ты. Впервые в моей практике шестеро неплохих бойцов были стерты, а задание не выполнено. Но ты же понимаешь, что со смертью заказчиков ничего не поменялось? Ты зачистил моих людей, и теперь по закону группировки мои люди не остановятся, пока не зачистят тебя и объект, который ты защищаешь.

– Объект, который я защищаю, это моя женщина, – говорю я. – Думаю, если бы кто-то попытался убить твою женщину, Бехрам, ты бы действовал точно так же, как и я.

– Конечно, – соглашается мой собеседник. – Мы не знали, что объект – твоя женщина. Но это не отменяет факта убийства моих людей и наши обычаи кровной мести. Извини, Снайпер, но ты и объект будут зачищены в любом случае.

– Если мне не изменяет память, ты как-то сказал: «Я у тебя в долгу. Если вдруг появится проблема, которую я смогу разрешить, найди меня. Даю слово, что помогу». Ты помнишь об этом?

– Помню. У меня отличная память.

– Так вот: у меня проблема, Бехрам. Ты дал слово. Сдержи его. Сделай так, чтобы ты и твои люди навсегда забыли обо мне и о моей женщине.

Главарь группировки наемников думал недолго.

– Хорошо. Мое слово стоит дороже всех существующих законов. Считай, что мы забыли о вас. И постарайся, Снайпер, не дать нам повода вновь вспомнить о тебе.

Разговор прервался.

Я положил оба телефона в карман куртки. При первой же возможности выброшу их в море, и пусть полиция потом думает, куда два богатых туриста дели свои средства связи. Хотя вряд ли она будет думать об этом – не тот это город и не та страна.

– Уходим, – сказал я.

Из отеля мы вышли без проблем и так же без проблем добрались сначала до тихого пляжа, где я выбросил в неестественно синее море две улики, а после – до аэропорта, где Вика, жалобно заглянув мне в глаза, попросила:

– Отвези меня домой. Очень тебя прошу.

Возможно, почувствовала мои колебания. Признаться, я подумал о том, что если все закончилось, то, наверно, нет больше смысла изображать из себя героя и настало время каждому из нас пойти своей дорогой…

– Пожалуйста.

В ее глазах было столько искренней мольбы, что я кивнул:

– Хорошо.

Вику можно было понять – столько страха, столько боли пришлось ей пережить… И вполне объяснимо, что она сейчас не готова так просто отказаться от поддержки, к которой успела привыкнуть.

Ладно, спешить мне некуда.

Через сутки-двое она поймет, что костыль в моем лице ей больше не нужен. И как только я увижу это в ее глазах, просто уйду, освободив ее жизнь от бесполезного балласта.

Так будет лучше для нас обоих.

Глава 30. Виктория

Я не могла поверить, что все закончилось.

Напряжение этого дня не отпускало.

Все было как в тумане…

И единственное, чего я боялась, так это что Иван меня бросит. Вполне в его характере: скажет что-то типа «моя миссия выполнена,