уроках запрещено говорить одновременно с учителем! — возмущенным тоном произносит на английском женщина, нахмурившись.

— Простите. Я не поняла, о ком вы говорите, — поясняю, испуганно подбирая слова.

Если бы я была щенком, от такого взгляда я бы поджала уши, хвост и опустила бы голову. Если бы была страусом — зарыла голову в песок. Но я всего лишь человек и не могу превратиться даже в незаметную точку.

Поджав губы, учитель садится за стол и, достав из стопки листок, начинает писать.

— Как вас зовут? — чопорно произносит она с каменным лицом.

— Natalia Jason.

— Мисс Джейсон. Подойдите сюда, — зовет она, и я, с шумом отодвинув стул, делаю пару шагов в ее сторону, останавливаясь у стола. — Возьмите это и отдайте администратору. Он вам объяснит, что не так. Думаю, мы с вами больше не увидимся. Не забудьте свои вещи.

Смешки раздаются у меня за спиной, заставляя меня сжать крепко зубы. Но они смолкают, едва учитель направляет свой едкий взгляд в сторону класса.

— Вы тоже подойдите, мисс…?

— Абрамова, — четко проговаривает Кира, беря сразу в руки свои вещи.

— Вам тоже следует пройти в администрацию. Покажите это дежурному учителю.

— Хорошо, — как ни в чем не бывало подруга берет лист и направляется к выходу.

Спешно схватив тетрадь и пенал, иду следом, кинув на прощание робкое «goodbye».

Шум закрывающейся двери заставляет удаляющегося по коридору дежурного учителя резко развернуться и направиться в нашу сторону.

— Ну и мегера, — комментирует Кира, шагая рядом. — Что она там понаписала?

— Разговоры… перечить… нарушение… копия? Или копировать. Что? Мы же ничего не копировали, — пробегаюсь глазами по неровному почерку.

Дежурный, взглянув на бланк, пропускает нас, и мы, уточнив дорогу, спускаемся на первый этаж.

Телефон я оставила в шкафчике, Кира и вовсе не брала его с собой в школу, поэтому не удается воспользоваться онлайн-переводчиком. В полном недоумении мы заходим к администратору в уже знакомый кабинет.

Взглянув на бумаги, девушка буквально меняется в лице. Морщины пролегали между бровями, улыбки как не бывало, а взгляд такой пронзительно суровый, что я поеживаюсь.

— Это серьезно. Нужно присутствие ваших представителей.

Приплыли.

— У нас есть только кураторы, — лепечу, ощущая нахлынувшие брызги волнения.

— Как их зовут?

— Я не знаю их фамилии, — слабо улыбается Кира, опускаясь на стоящий рядом стул.

— Я тоже. Знаю только имена. Дерек и Дэниел.

— Дерек, который приходил с вами?

— Да. Что произошло? Нам сказали, что вы объясните.

Но нам вновь ничего не говорят, раздаются только щелчки мыши и кнопок клавиатуры.

Неизвестность пугает. Я с тревогой не перестаю смотреть на Киру. Это я виновата в том, что сейчас она здесь вместе со мной влипла непонятно во что. Что может так обеспокоить всех? Может, отчисление и депортация? Нет, не буду думать об этом. Догадка пугает еще больше.

Мы не знали, что это был наш шанс на спасение…

Один звонок — и уже через несколько минут мой куратор появляется на пороге администрации. Едва увидев меня, он высокомерно ухмыляется, заставляя меня желать вновь провалиться сквозь землю.

— Что ты уже успела натворить? — говорит он, подойдя к нам ближе.

— Не знаю. Нам не говорят.

Еще спустя пару минут к нам присоединяется Дерек, который выглядит не менее серьезно, чем администратор, и тогда мы узнаем страшную правду.

Даже не знаю, смеяться или плакать.

Оказывается, нам вменяется злостное нарушение дисциплины: разговоры, пререкания и даже списывание! Списывание! Еще одно значение слова «copy».

— Что? Я даже слова не сказала! Хотела спросить, о ком идет речь.

— Это грубое нарушение, девушки, — серьезным тоном проговаривает администратор, отрывая взгляд от бумаг. — У нас в школе запрещено списывать…

— Простите, но я не списывала! — абсурдность ситуации выводит из себя, и я, раскрыв тетрадь на первой странице, демонстрирую ее всем. — Вот, смотрите. Пустая! Мы не писали ничего!

— Да, все так, — приходит мне на помощь подруга, показывая нетронутые листы.

— Вы делились информацией в устной форме, — терпеливо начинает пояснять девушка.

— Нет. Я не расслышала имя писателя. Учитель рассказывала биографию, и я не понимала, о ком идет речь. Поэтому хотела уточнить имя!

— А я тоже не разобрала и ничего не поняла, — поддакивает Кира.

— Кто у вас учитель? — задумчиво потирая подбородок, спрашивает Дерек. Едва услышав имя, он переглядывается с Дэном.

— Я все понял. Вышло недопонимание. Этот учитель очень… творческий, — подбирает слова куратор Киры. — Это часть ее задания. Она сначала рассказывает, а потом предлагает отгадать, о ком идет речь. А девушки решили, что не расслышали из-за недостаточного знания языка.

Под заверения Дэна объяснить правила поведения на уроках и после выбора нам нового учителя с «более доступным» английским, мы выходим из администрации под звук разносящегося по коридорам звонка.

Это уже после мы узнали о том, что из-за языкового барьера в американских школах не могут отчислить. Вот только почему-то кто-то (а именно кураторы, а еще точнее мой) не удосужился сообщить об этом, заставив пережить стресс.

Дерек уводит Киру на урок русского, махнув на прощание рукой. Я с тоской провожаю взглядом их удаляющиеся фигуры, которые быстро теряются за спинами других учеников. Хотела бы я, чтобы Дерек был моим куратором, но все, что мне досталось, это ненавидящий меня Дэниел.

Мой куратор не говорит ни слова, пока достает телефон и что-то ищет.

— У меня тригонометрия, — напоминаю ему о своем присутствии, но он едва ли обращает на меня внимание.

— Ага. Идем, — спустя долгую паузу, заблокировав экран смартфона, парень убирает его в карман, делая первый шаг в неизвестность.

— Мне нужно взять другую тетрадь, — говорю ему, тормозя, схватив за предплечье.

Он резко останавливается и, развернувшись, стремительно сокращает расстояние между нами. Я подаюсь назад от удивления, внимательно наблюдая за каждым его движением. Губы парня плотно сжаты, скулы как будто стали резче. Голоса вокруг сливаются в единую стену шума. Его пальцы властно высвобождают тетрадь из моих рук, и я недоуменно поднимаю взгляд на него.

— Ты же сама показала всем пустую тетрадь. Так в чем проблема? В подписи на обложке? — ядовито выплевывает он, пренебрежительно держа тетрадь за кончик корешка. — В нашей школе все пользуются тетрадями в линейку. Даже на уроках