и собрал ближайшее окружение на совещание. Вопрос на повестке дня стоял один – что делать в сложившейся ситуации? Предложения высказывались самые разные, вплоть до того, что надо погрузиться на корабли и уплыть на Сардинию. Или в городок Миркин, который был укреплен Гистиеем и представлялся достаточно надежным убежищем. Логограф Гекатей вообще посоветовал построить крепость на острове Лерос и там переждать трудные времена. А затем выждать удобный момент и возвратиться в Милет. Решающее слово оставалось за Аристагором, и он его высказал. Трудно сказать почему, но решение было выбрано далеко не самое лучшее.

Аристагор настоял на том, что необходимо отправиться в Миркин. Он исходил из того, что владения Гистиея могут стать той базой, опираясь на которую, милетяне смогут расширить свое влияние в регионе. Гистией к любому делу, за которое брался, подходил основательно и старался довести до конца. Зная эту черту характера тестя, Аристагор не сомневался, что его люди первое время ни в чем не будут испытывать нужды. Понимая, что собственных сил может и не хватить для такого масштабного мероприятия, Аристагор обратился к гражданам Милет с призывом последовать за ним. Он стал набирать добровольцев, прикрываясь словами о том, собирается создать в Миркине базу для продолжения войны с персами. Ему поверили, и вскоре корабли, набитые войсками, вышли из Львиной гавани Милета, взяв курс на север.

Но все закончилось не так, как планировал Аристагор. Окопавшись в Миркине, он стал совершать походы на города и селения фракийцев, расположенные по соседству. Во время одной из осад Аристагор вступил в переговоры с фракийским военачальником, который пообещал сдать город, но взамен потребовал свободный выход для своих воинов. Причем с оружием в руках. Воинские таланты никогда не были сильной стороной милетянина и когда фракийцы стали выходить за городские укрепления, он не принял никаких мер предосторожности. За что и поплатился. По условному сигналу фракийцы внезапно атаковали эллинов и перебили весь отряд. Погиб и Аристагор. Так бесславно закончился жизненный путь человека, поднявшего на восстание Ионическую Грецию, но не сумевшего справиться с ролью лидера повстанцев.

Оставался Гистией. Бывший тиран Милета как раз прибыл в Сарды, хотя по идее должен был бежать в Милет и возглавить борьбу против персов. Но, как оказалось, у Гистиея были свои резоны. Можно предположить, что после того, как по приказанию Дария был убит сатрап Сард Орет (тот самый, что расправился с Поликратом), в городе остались люди, некогда находившиеся у него на службе. У них не было никаких оснований испытывать теплые чувства к Дарию и его родственникам, наоборот, присутствовало желание отомстить за своего господина. С помощью этих персов Гистией задумал расправиться с Артафреном и его окружением, а затем, воспользовавшись сумятицей, захватить Сарды. План был хорош, только для того, чтобы привести его в исполнение, требовалось скоординировать действия малоазийских эллинов и персов-заговорщиков.

Прибыв в Сарды, Гистией пошел навестить Артафрена, однако разговор между ними изначально не задался. Сатрап прямо спросил эллина: почему восстали малоазийские греки и жители Милета, в частности? Гистией только руками развел и сказал, что ничего об этом не знает, поскольку находился очень далеко от места событий, в Сузах. Артафрен мило улыбнулся в ответ: «Вот тебе, Гистией, настоящее положение дела: ты сработал обувь, а Аристагор надел ее» (Herod. VI, 1). Сатрап открыто обвинил бывшего тирана в подготовке восстания.

У брата Дария никаких улик против милетянина не было, иначе тот никогда бы не вышел живым из дворца сатрапа. Возможно, что Артафрена терзали смутные сомнения относительно лояльности Гистиея, или же до него дошли слухи о некоем письме к Аристагору. Не исключено, что сыграла свою роль и личная неприязнь. Но как бы там ни было, обвинение было предъявлено. Гистией не на шутку перепугался и ничего умнее не придумал, как удариться в бега. Тайком покинув Сарды, он объявился на острове Хиос.

Милетянин был личностью известной, и как только появился на острове, то был сразу опознан. Среди ионийцев и эолийцев Гистией был известен как приверженец персов, спасший от гибели Дария во время скифского похода. Поэтому его быстро заковали в цепи и бросили в тюрьму. Трудно сказать, как Гистией сумел убедить хиосцев в своей невиновности, и какие нашел для этого слова. Возможно, узник стал рассказывать байки о том, что именно он подбил на восстание Аристагора. Но как бы там ни было, из тюрьмы его выпустили.

Оказавшись на воле, Гистией не собирался сидеть сложа руки. Но здесь возник один весьма тонкий нюанс. Эллины стали задавать ему очень много вопросов по теме, почему он вдруг подговорил своего зятя поднять восстание. Милетянин недаром долго жил в Сузах и был прекрасно осведомлен о том, как персидские цари переселяют народы с одного места на другое. Поэтому он рассказал соотечественникам сказку о том, как злобный Дарий захотел переселить ионийцев в Финикию, а финикийцев – в Ионию. Лишний раз подтвердив известную истину о том, что чем нелепее ложь, тем охотнее в нее верят. Однако Гистией и не подозревал, что эта болтовня на Хиосе будет стоить ему жизни.

Уладив все вопросы с хиосцами, беглец смог заняться своими делами и отправил в Сарды верного человека по имени Гермипп с письмами для заговорщиков-персов. Но доверенное лицо не оправдало доверия, поскольку письма были доставлены не по адресу, а прямо на стол Артафрена. До сатрапа и так уже доходили слухи о том, что именно Гистией спровоцировал Аристагора на восстание, поскольку речи милетянина, произнесенные на Хиосе, с быстротой молнии разлетелись по всему побережью. А теперь к Артафрену попали в руки и письменные доказательства измены бывшего тирана Милета. Мало того, оказался раскрыт заговор среди персов, а это представляло смертельную опасность лично для царского брата.

Артафрен не запаниковал, а действовал выверенно и хладнокровно. Он велел Гермиппу разнести письма по адресам, дождаться ответов и принести послания заговорщиков во дворец. Когда все улики оказались у сатрапа, он распорядился арестовать заговорщиков и передать их в руки палачей. О том, что творилось в городе, сохранилась красноречивая запись Геродота: «Когда все было обнаружено, Артафрен казнил многих персов, и в Сардах было большое уныние» (VI, 5). Сатрап железной рукой выкорчевывал измену, желая обезопасить тыл накануне решающей схватки с малоазийскими эллинами.

Когда слухи о событиях в Сардах дошли до Гистиея,