обжигала, словно кислота. Кого бы ни преследовал этот человек, он должен за многое объясниться.

Я метнулась за статую и увидела, что он стоит, припав к ней, и просматривает фотографии в телефоне. Снимки, на которых, как я поняла, когда мельком заметила на экране короткое красное пальто, запечатлена моя спина.

– Красотка, правда? Видел бы ты спереди. – Я занесла кулак, собираясь вмазать ему по лицу. Он резко поднял взгляд. Издал стон и рванул с места. Мой кулак пролетел по воздуху, ни по чему не попав.

Я бросилась за незнакомцем. Перси бежала за мной по пятам.

– Белль! – отчаянно вскричала она, тяжело дыша. – Вернись! Нельзя этого делать!

Конечно можно!

Я обязана это сделать.

Давным-давно я поклялась, что никогда не позволю мужчинам причинять боль женщинам лишь потому, что они на это способны. Потому, что они сильнее физически.

Я ускорила шаг, сестра бежала следом. Мужчина набирал скорость. Тем временем Перси решила впервые в жизни продемонстрировать свою атлетическую натуру и, сумев меня нагнать, потянула обратно за ворот пальто.

– Отстань от меня, Перс! – взревела я. – Этот козел посмел сфотографировать меня, и я хочу знать зачем. – Я оттолкнула ее и побежала еще быстрее, преодолевая боль в травмированном колене. Перси не сдавалась. И откуда в ней взялась такая выносливость?

– Так нельзя! – она вскочила передо мной, отгородив от мужчины, который теперь уже оказался слишком далеко, чтобы я могла его догнать.

Возможно, это тот самый парень, который подошел ко мне в «Мадам Хаос» чуть больше месяца назад. Черт подери.

Перси схватила меня за плечи, дико вытаращив глаза.

– Послушай меня. Я знаю, что ты смелая и та еще стерва, но ты должна понять: теперь речь не только о тебе. У тебя внутри ребенок, и ты должна думать о нем. Понимаешь?

В памяти промелькнули отрывки разговора с доктором Бьорном.

Высокий риск.

Угроза выкидыша.

Нужно будет внимательно следить за вашим состоянием.

Я угрюмо кивнула. Знала, что сестра права. О чем я только думала, когда вот так сорвалась с места?

– Ладно, – проворчала я. – Ладно. Но я не могу спустить эту хрень на тормозах.

– Об этом я и не прошу, – подчеркнула Персефона. – Я поговорю с Киллианом. Выясним, что можно сделать.

Но я не позволю мужчине, даже своему зятю, разыгрывать из себя мою няньку. Я сама займусь своими проблемами.

– Нет, я разберусь.

– Не смей приближаться к нему в одиночку, – сказала Перси.

Я кивнула, но не стала ничего говорить. Бог таится в примечаниях мелким шрифтом.

Перси заключила меня в объятия.

– А вот и моя любимая сестренка.

– Ты хотела сказать, твоя единственная сестренка. – Я издала стон, прижавшись щекой к ее безумно набухшей груди, полной молока. Перси погладила меня по голове.

– И это тоже.

Двенадцатая

Дэвон

Через три дня после того, как Эммабелль объявила, что беременна, я созвонился с матерью для нашей еженедельной беседы. Она говорила с придыханием и неподдельной радостью в голосе. «Ненадолго», – подумал я. Веселью настанет конец, как только я сообщу ей о своем предстоящем отцовстве.

И хотя я был счастлив оттого, что стану родителем, все же испытывал огорчение, потому что разочарую мать. А что еще хуже: теперь, когда Мечта забеременела, доступ в ее неряшливую, нуждающуюся в тщательной стирке постель оказался для меня закрыт.

Казалось, будто меня наказали за хорошее поведение.

– Здравствуй, дорогой Дэвви. Если ты звонишь из-за Гарри Тиндалла, то должна тебя огорчить: он еще на Каймановых островах. Но мне сообщили, что он скоро вернется.

– Спасибо, мам. Но нам нужно обсудить еще кое-что. – Я расхаживал по своей квартире – лофту в Бэк-Бэй, – в одном только полотенце, которое повязал на талии после изнурительной тренировки.

– В самом деле? – спросила мама. – Что такое, милый?

Я остановился перед камином в гостиной и щелкнул электронным выключателем.

– Ты сидишь? – спросил я, в точности как и она в тот раз, когда сообщила мне о смерти отца. Я слышал, как она опускается на кожаное сиденье.

– Теперь сижу. – Ее голос прозвучал напряженно. – Случилось что-то плохое?

– Дыши.

– Это лишнее. Просто скажи уже, пожалуйста.

– Я скоро стану отцом.

– Я… эм… что, прости? – переспросила она с неподдельным удивлением.

– Папой, – констатировал я. – У меня будет ребенок кое с кем.

Послышался резкий стук – наверное, мама выронила телефон, – а за ним возня, с которой она поднимала трубку. Когда она снова заговорила мне в ухо, ее дыхание стало тяжелым и затрудненным.

– Ты хочешь сказать, что станешь отцом незаконнорожденного сына?

– Или дочери, – непринужденно сказал я. – Скорее всего, дочери. Мать ребенка сказала мне, что, по ее мнению, родится девочка, а она редко ошибается.

– Но… но… как? Где? Когда?

Неужели так важно где? Понятия не имею, случилось ли это, пока я вонзался в Белль, распростертую на ее рабочем столе, или когда брал в душе.

Я прошел на кухню своей квартиры площадью в триста семьдесят квадратных метров. Никогда не видел таких просторных и роскошных помещений в здании, особенно в Бэк-Бэй. Квартира была спроектирована с той же тщательностью и исполнена в таком же старомодном стиле, что и мой офис. Резной дуб, дорогие ткани, бронзовые цоколи и выкрашенный в алый цвет фриз.

А самое главное, она представляла собой обширное, открытое пространство с минимальным количеством стен. Именно такое, как я и хотел, притом что страдал от жуткой клаустрофобии.

– Ее зовут Эммабелль. Наша связь носила случайный характер. Мы никогда не были вместе. Она оставит ребенка.

Когда тишина на том конце провода подсказала, что моей матери нужно значительно больше информации, я осторожно добавил:

– У Эммабелль свой бизнес в сфере бурлеска. Можешь найти ее фотографию в Сети. Она написала несколько статей на тему сексуальной свободы в качестве обозревателя в журнале и позировала для эротического календаря. Думаю, вы с ней прекрасно поладите.

Разумеется, я вовсе так не думал, но мне казалось не вполне правильным расстраивать мать после недавней кончины отца.

– Зачем мне с ней встречаться? – возразила мама.

– Затем, что она станет матерью твоего драгоценного внука, – непринужденно ответил я.

– Я не считаю внуком того, кого она произведет на свет. – Ее голос дрожал от злости.

Я, конечно, не рассчитывал, что мама устроит вечеринку в мою честь, но и подобной враждебности тоже не ждал. В конце концов, я поддерживал связь и с ней, и с Сесилией и помогал им финансово. От нее я