касается, – радостно объявил я, вытащив еще одну карту из стопки в центре стола.

– Уверен, что случайно. Нет такого идиота, который добровольно связал бы свое будущее с этой волчицей. – Сэм сделал щедрый глоток «Гиннесса», оглядывая зал скучающим взглядом.

– Насколько мне известно, твоя жена вышла за мужчину, на руках которого столько крови, что можно заполнить ею реку Мистик-Ривер. Что это говорит об уровне ее интеллекта? – Я приподнял бровь.

– Что он божественный, как и она сама. А вот твой уровень интеллекта в лучшем случае сомнителен. Резко критиковать при мне мою жену – верный способ отправиться на тот свет.

– Держи чувства под контролем, сынок. Они могут стать огромной обузой, – я покровительственно похлопал его по руке, говоря безучастным тоном под стать выражению моего лица.

Сэм все время забывал, что я не из числа его почитателей. Все устремили ко мне любопытные взгляды.

– Ты что, запал на эту дикарку? – Хантер с сочувствием посмотрел на меня. – Черт, Дэв. Ты никогда ни за кого не заступаешься, если не стоит вопрос о гонораре в сотню тысяч.

Киллиан усмехнулся:

– Он воспользовался возможностью высказаться.

– Которая окажется скоротечной, если он продолжит говорить со мной в подобном тоне. – Сэм бесстрастно потягивал электронную сигарету.

Именно так, что бы ни думали посторонние, в нашем мире проходил приятный вечер.

– Сомневаюсь, что я смог бы на такое пойти. – Хантер покачал головой. Этот привлекательный ублюдок был чище, чем тест на венерические заболевания папы римского. Он уже много лет не пил крепкий алкоголь с тех пор, как сошелся со своей женой.

– А я пошел с большим удовольствием, и мне трудно поверить, что хоть один полноценный мужчина не поступил бы точно так же. – Я рассматривал свои карты, барабаня пальцами по столу. Внезапно перспектива провести здесь весь вечер перестала казаться такой уж привлекательной.

Мне хотелось взять телефон и позвонить Белль, услышать ее смех, ее резкие остроумные выпады. Но я знал, что это невозможно.

– Отсутствие возможности быть рядом с женщиной, которая носит твоего ребенка, похоже на безумие. Ты столько всего никогда не испытаешь. Первые пинки, маленькие повороты, которые ребенок делает, когда меняет положение. Его первое изображение на ультразвуке. Клянусь богом, я чуть не обмочился, когда впервые увидел Руни на черно-белом мониторе. Она показала мне средний палец и широко развела ноги. – Хантер горделиво посмеялся, будто только что объявил, что его дочь номинировали на Нобелевскую премию.

– Пинки – это самое приятное, – угрюмо согласился Сэм, вытягивая карту с середины стола. – Эшлинг часто дожидалась меня после работы со стаканом холодной воды в руке и выпивала его, чтобы я почувствовал, как пинается Эмброуз.

– С каких пор вы превратились в кучку нервных стариков? – Я закатал рукава. Становилось все жарче – или же все дело в том, что парни действовали мне на нервы.

Сам я не видел особого преимущества в том, что меня отстранили от участия во время беременности. Но у меня не было выбора. Я бросил взгляд на Киллиана, который все это время хранил молчание. Среди собравшихся за столом он был мне ближе всех по характеру – с тем отличием, что у меня все же имелось некое подобие сердца и шаткий, но все же функционирующий моральный компас.

– Все это вздор, не правда ли? – фыркнул я, обращаясь к нему. – Беременные женщины взвинчены из-за гормонов, очень требовательны и вообще не в своем уме. Мой отец отправлял маму жить с ее родителями каждый раз, когда она беременела, чтобы самому не приходилось с ней возиться.

Все взгляды устремились ко мне. Я осознал, что в кои-то веки сказал что-то личное о своей семье после нескольких лет – десятилетий – молчания.

Киллиан первым пришел в себя.

– Это правда. Беременная женщина вполне может такой быть. – Он пожал плечами. – Но вместе с тем она вынашивает самого важного для тебя человека. Правда в том, что в женщину влюбляешься дважды. В первый раз, чтобы у тебя возникло желание иметь от нее ребенка. А потом и во второй, когда она рожает его, и ты понимаешь, что не можешь без нее жить.

Позже тем вечером я, заплетаясь ногами, вышел из «Пустошей» и понял, что направляюсь к «Мадам Хаос». Два заведения располагались недалеко друг от друга, а мне не помешало бы подышать свежим зимним воздухом.

Пока мы играли в карты, я поразмыслил и решил, что хочу принимать активное участие в беременности Эммабелль. Разве Мечта не говорила, что ее случай сопряжен с высокими рисками? Важно, чтобы я оставался в курсе событий на случай, если ей что-нибудь понадобится.

К тому же я хотел испытать все то, что пережили мои друзья.

Перевороты младенцев в утробе.

Ультразвуковое обследование, на котором нерожденные малыши показывают тебе средний палец.

Стаканы с холодной водой (само собой, я забыл, в каком контексте они упоминались).

Войдя в «Мадам Хаос», я вспомнил о том, как удачно подобрано название. Среди кроваво-красных стен и впрямь царил настоящий хаос. За баром работали три человека. Среди них и Эммабелль, метавшаяся с места на место с прилипшими к вискам волосами. Зал был переполнен людьми. Совершенно очевидно, что они не соблюдали максимальную вместимость, которую предполагало помещение. Посетители лезли друг на друга, пытаясь добраться до бара. Спрос явно превышал предложение. Ситуация выходила из-под контроля. Эта дурочка вполне могла уйти в декрет пораньше и следить за ходом беременности, но не любила уступать контроль. Что ж, и я тоже.

На сцене танцовщицы бурлеска путались в движениях, отвлекаясь на царящую суматоху. Музыкальная группа фальшивила.

Не раздумывая, я вскочил за стойку, снял твидовый пиджак, закатал рукава рубашки и стал обслуживать посетителей.

– Где холодильник с пивом? – прокричал я сквозь музыку, задницей оттолкнув мать моего нерожденного ребенка в сторону. – И чистые бокалы.

– Что ты здесь делаешь? – прокричала Мечта в ответ, обливаясь потом. Стоит отметить, она не выглядела даже отчасти довольной тем, что я пришел ей на выручку.

– Спасаю тебя от обморока. – Сразу приняв несколько заказов, я начал открывать пивные бутылки и усердно стараться приготовить коктейли, рецепты которых помнил.

– Мне не нужна… – Белль затянула привычную речь про «я независимая женщина, услышь мой рев». Я резко повернулся к ней и прижал палец к ее губам.

– Помощь. Я знаю. Ни секунды в этом не сомневаюсь, иначе не стал бы заводить с тобой ребенка. Признаться честно, я считаю несамостоятельность очень отталкивающей чертой. Но все же ты мать моего будущего отпрыска, и я не