Делькассе поделился со мной своими личными взглядами на условия мира, на которые надеется. Германия не должна сохранять территории на левом берегу Рейна. То, что не заберет Франция, отойдет Бельгии; возможно, кое-что получит Голландия, если будет хорошо себя вести. Таким образом, в дополнение к Эльзасу и Лотарингии Франция получит Мангейм, Майнц, Кобленц, Бонн и Кёльн. Дюссельдорф находится на правом берегу. Все немецкие колонии распределяются между союзниками, а Эссен необходимо взорвать. Пруссия уступает Польше Данциг и Познань; военную систему Германии необходимо разрушить; Северный Шлезвиг возвращается Дании; Кильский канал переходит под международное управление, подобно Суэцкому каналу, а все укрепления сносятся. Бывшие государства, входящие в состав Германии, восстанавливаются в ущерб превосходству Пруссии. Силезия отходит России, а Румыния получает Трансильванию и Буковину. Вместо теперешней двойной Австро-Венгерской монархии образуется тройная: Австрия, Венгрия и Богемия-Моравия. Галиция отходит Польше; то, что остается от Австрии (после предоставления Венгрии выхода к Адриатике), отходит Италии, то есть Трентино, Триест, Истрия и т. д. Сербия получает Боснию и Герцеговину и все, что ей удастся выжать из Австрии. Делькассе не сказал, что должна получить Франция в Малой Азии. Удастся ли настолько поставить Германию на колени, чтобы выжать из нее все то, о чем он говорит, и даже больше?

14 апреля 1915 г. Снова приезжал Мюррей Элибанк по нефтяным делам. По его словам, правительство собирается выкупить «эту отрасль», которая обойдется по меньшей мере в 250 миллионов фунтов стерлингов. Мы стремительно продвигаемся к коллективизму.

Полковник Хауз, близкий друг президента Вильсона, который побывал не только в Лондоне и Париже, но и в Берлине, пытаясь выяснить, как там отнесутся к американскому вмешательству, вчера был в Елисейском дворце. Насколько я понимаю, после посещения Берлина он не считает, что сейчас самое подходящее время для интервенции. Кто, кроме, может быть, Вильсона и компании, мог бы предположить, что такое время настало или когда-нибудь настанет? Пусть американцы занимаются своими делами и следят за поведением своих немцев.

Слышал из надежного источника, что Жоффр восхищен превосходными боевыми качествами британских солдат. Что же касается трений между Китченером и Мильераном, а также между Френчем и Жоффром, Делькассе считает, что, вместо обмена посланиями через штабных офицеров, Френчу и Жоффру необходимо чаще встречаться лично. Французы не всегда поддерживают Френча, когда он рассчитывает на их помощь, и иногда Жоффр тщетно ждет от британцев сотрудничества.

В конце февраля, когда генерал По был в Бухаресте, Маргиломан, чьи прогерманские симпатии широко известны, предположил, что Франции пойдет на пользу заключение

сепаратного мира с Германией, поскольку в конце войны они останутся единственными великими державами в Европе и возникнет франко-германская гегемония. Генерал По ответил: по его мнению, Маргиломан заблуждается, так как Франция сражается за свободу, а не за гегемонию. Этот Маргиломан в начале войны всерьез отстаивал прогерманскую политику, но, выяснив, что общественное мнение против него, благоразумно отрекся от своих взглядов, чтобы сохранить руководство Консервативной партией. Если итальянцы присоединятся к Антанте, румыны поступят так же; Болгария окажется в сложном положении, и ей придется занять ту или другую сторону.

Пуанкаре поздравил меня, услышав, что я вскользь обмолвился об аэропланах, которые попытаются сбросить бомбы на Елисейский дворец: «Pourvu que l’on vise bien»[156]. Я ответил: до меня доходят слухи, что эти слова приписывают мне, но мне приписывают многое из того, чего я не говорил. Пуанкаре пожалел, что не я автор «un mot si spirituel»[157]. Как быстро распространяются слухи! Мадам де Шевинье клянется, что я произнес эти слова за ужином у нее дома в августе.

Сегодня за ужином у Эфрусси были Севастопуло, Адриен де Мун, Жозеф де Гонто, Анри де Бретейль и один неназванный господин. Анри де Б. подсчитал, а Севастопуло согласился, что к 1 февраля 1916 года, даже если допустить большой урожай в 1915 году, в Германии не будет хватать продовольствия, если сохранится блокада, и что немцы, будучи расчетливыми, заключат мир в конце сентября, чтобы не допустить настоящего голода в Германии после 1 февраля и дать время на обсуждение условий мира.

15 апреля 1915 г. Приезжие из Англии говорят об унынии; здесь царит большая уверенность.

16 апреля 1915 г. Приходил Риджли Картер, чтобы пригласить меня к завтрашнему ужину, где будет Пирпонт Морган. Он описал подлинный случай немецкой жестокости, за который поручился очевидец-американец, агент брюссельской страховой компании. Бельгийцы избегают ходить в модный ресторан, который часто посещают немецкие офицеры. В другой ресторан, где ужинает бельгийское общество, вошли пять офицеров, которые приказали официанту обслужить их, а не «этих сволочей». К метрдотелю обратился один пожилой бельгиец, которому почти 80 лет и которого очень уважают в Брюсселе: «Après que vous aurez servi ces messieurs, j’espère que l’on ne me négligera pas entièrement»[158]. Один из немецких офицеров подошел к старику, ударил его кулаком по лицу и сбил с ног метрдотеля, который попытался заступиться за старика. Когда немецкие офицеры пришли на поле для гольфа, они приказали всем, кто там находился, нейтралам и бельгийцам, немедленно освободить место. По мнению страхового агента, большинство жестокостей совершаются по приказу немецкого командования. Поодиночке немцы ведут себя лучше. По-моему, все зависит от человека. Офицеры воспитаны в рамках определенной системы, и, только когда их лучшие стороны восстают против военной муштры, они становятся человечными.

Приходили два посланца Комитета по вооружениям, председателем которого является Ллойд Джордж, спросить об организации торговли продукцией военных заводов и о росте ее производства. Один из них некий Муар, инженер компании Пирсона, а второй — владелец сталелитейного завода, Лобниц, из Ренфру, где делают землечерпалки и пр.

Мюррей, с которым мы гуляли в Багателе — в начале войны парк закрыли и вновь открыли совсем недавно, — говорит, что Ллойд Джордж слишком спешит в вопросе о спиртных напитках и пиве. Мы всегда бросаемся из одной крайности в другую; Томас, лидер железнодорожников, против таких крайних мер. Кабинет позволил сторонникам трезвости одержать легкую победу.

Один американский газетчик, приятель Мюррея, уверяет, что в Германии не будет дефицита продовольствия: много продуктов попадает туда через Италию и Швейцарию. Он побывал в Берлине и на фронте в Польше и находит немецкую организацию превосходной. Он говорит, что вскоре будет предпринята серьезная попытка заключить мир с Францией и что ненависть к Англии и англичанам ужасна. Его фамилия Говард, и он управляет 600 с лишним американскими газетами!