ложек о миски. Бойцы доедали с удвоенной скоростью. Никто не болтал попусту. Панарин с Дагаевым тоже принялись быстро поглощать пищу. Но доесть многие не успели. Снаружи объявили общий сбор. Все разочарованно отставили тарелки. Кто-то еще пытался впихнуть в себя лишнюю ложку каши. Многие недовольно поглядывали на отделение Васюты, из-за которого завтрак прервался так скоропостижно.

Построились, получили сухое напутствие ротного. Расселись по машинам, заботливо заправленным и осмотренным перед выездом.

Семенов тронул с места плавно. За вчерашний день он сильно поднаторел в управлении тяжелой бронемашиной. Многие из них в чем-то поднаторели: кто в стрельбе по движущемся мишеням, кто в вождении, кто в командовании. Только Лёша не чувствовал в себе каких бы то ни было изменений. Кроме обиды на боевых товарищей, вчерашний день ему ничего не дал. Может сегодня будет лучше? Он очень надеялся, что у него появится шанс себя проявить.

Надежды рухнули к вечеру, когда оказалось, что ничего нового судьба ему не уготовила. Все повторилось с точностью до мелочей. Пожарные с ментами вытаскивали людей из квартир, а Лёшу заставили сопровождать самых хворых к эвакуационному автобусу.

И твари, как на зло, решили не появляться в поле зрения. Лишь раз Дагаев пальнул короткой очередью в мелькнувшую далеко в кустах долговязую фигуру. Но попал он или нет было непонятно.

И все!

Они вернулись на мост в теплых сумерках белой ночи. И вновь вонючая палатка столовой, дробный перестук ложек по тарелкам, осмотр дотошным фельдшером и тяжелый, липкий сон. Но перед тем, как уснуть, Лёшу посетила мысль, что он не досчитался нескольких человек в их палатке. Пять раскладушек пустовало. За ужином народ тихонько трепался. Тогда же стало ясно, что у бойцов обнаружилась температура и странности в поведении, во время выполнения боевого задания. Оказывается, у всех командиров отделений есть прямая инструкция наблюдать за поведением и состоянием подопечных. И о любых подозрениях сообщать сразу по прибытии на базу.

Этот приказ создавался не на пустом месте. В железной коробке, на жаре бывало некомфортно, невзирая на открытые люки. А выбираться на броню было настрого запрещено. Поговаривали, что этот запрет многими игнорировался с первых же дней спасательной операции, но формалист Васюта старался четко выполнять все приказы. Еще было доподлинно известно, что жара ускоряла процесс мутаций. И у некоторых, осмотренных с утра, к вечеру могли проявиться нехорошие и уже очевидные симптомы болезни.

Проблему отчасти мог решить кондиционер, но о такой роскоши приходилось только мечтать. БТР с номером 123 был откровенно и бесповоротно устаревшим. Как и другие машины, отрабатывающие задачи по зачистке города.

Утром опять побудка и осмотр. На этот раз фельдшер что-то записывал в небольшой блокнот. После осмотра он вышел, не сказав и слова. Впрочем, как всегда. Народу в палатке-столовой было тоже ощутимо меньше, чем вчера. Ели все молча. Никто не шутил и не задирался. По завершении завтрака все направились к своим машинам, и оказалось, что три БТРа и два БРДМ остались стоять без экипажа. К отделению Васюты подошли три бойца с повязками военного патруля, почему-то.

— Рядовой Семенов, — обратились они к нашему водиле. — Пройдемте с нами.

— В чем дело? — Попытался встрять Васюта, но его быстро оттеснили, отделавшись скупой формулировкой: «Приказ штаба».

— И как нам без мехвода? — не пожелал униматься Васюта.

— Будет вам мехвод. — Из-за спины раздался голос ротного.

На Семенова было жутко смотреть. Весь бледный, с каплями испарины на лбу. Его трясло. Он молча поплелся, окруженный с трех сторон рослыми патрульными.

Водилу им выдали. Низенький татарин, коротко представившийся Ильгизом. Он молча полез в бронетранспортер.

— Видали? Этот татарчонок с другого экипажа, — вполголоса сообщил Панарин. Его ухмылочка куда-то делась. Он указал куда-то в конец ряда припаркованной ёлочкой бронетехники. — Вон с того «Бардака». Там все отделение, походу, расформировали.

Васюта сплюнул и тоже полез на броню. Делать нечего, служба продолжалась. Лёша подумал о том, сколько еще человек уйдет и придет вот так, внезапно? Может и за ним когда-нибудь придут трое и уведут неизвестно куда.

На построении ротный сообщил о грядущей операции по зачистке некоторых квадратов Острова, где могут скрытно находиться огромные скопления противника. Часть групп получит отдельные приказы с местами дислокации.

Все расселись по машинам. После отмашки, 123-й тронулся в путь. Глянув в планшет, Васюта чертыхнулся:

— Нам прибавили еще кусок территории. Смоленское кладбище, будь оно не ладно.

— Вот это залет, — прокомментировал Панарин. — Там, говорят, этих уродов, что собак нерезаных. И на броне не особо покатаешься. Узко.

Весь день до обеда их отделение выполняло те же задачи, что вчера и позавчера. Только теперь количество спасателей явно уменьшилось. Всего два спасателя и один мент с «укоротом».

Лёша воспрял духом. Теперь у него появился шанс отличиться. Васюта несколько раз позволил ему штурмовать парадную, где требовалась эвакуация. В первой же квартире обнаружился мутант. Когда Пожарные отжали китайскую металлическую дверь, урод в грязной майке сразу попытался кинуться. Лёша подождал, пока спасатели уйдут с линии огня. Дверь распахнулась, но урод уже был на прицеле. Дрожащий Лёшин палец надавил на спуск и три пули аккуратно легли в грудь и лицо мутанта. Тот повалился прямо на пороге. Лёша увидел три рваные раны на худой спине и голом затылке. Пули легко прошили тварь насквозь и унеслись дальше по коридору.

Ему подумалось, что это не очень хорошо, если в помещении за спиной мутанта кто-то окажется. Так можно и нормального человека прихлопнуть. Но эта мысль оказалась короткой, и уже через минуту от нее не осталось и следа.

Стрелять Лёше понравилось. Он моментально ощутил сильный прилив бодрости. Наконец-то он уничтожил одну из этих больных мразей. В квартире, помимо мутанта, оказалась женщина. Немолодая, очень бледная. Ее кожа была сухая, как пергамент, а глаза впали так глубоко, что того и гляди совсем провалятся внутрь черепа. Один из пожарных дал ей выпить несколько глотков воды из собственной фляжки. Она жадно присосалась к пластиковому горлышку, и пожарному пришлось с силой отбирать фляжку назад.

— Много нельзя, — объяснил он, но женщина его будто не слышала. Она продолжала тянуть руки к фляжке.

Квартиру осмотрели, но никого больше не нашли. Обычно по всей квартире находили следы крови и сильно обглоданные куски человеческих тел — следы пиршества. Эта мадам, видимо, успела запереться в одной из комнат. А потом смогла привлечь внимание спасателей. Одному богу известно, что она пережила, пока не поняла, что ее заметили.

Лёша лично сопроводил ее до автобуса, заботливо придерживая за худющие плечи. На душе было