— Пальцы!

— Верно! — одобрительно почесал бесилку за ушком. — Это пальцы. А если один, тогда как?

— Ха! — прозвучала небрежная усмешка. — Валосы!

— Нет. — тяжело вздохнул я, продолжая перебирать ногами по зыбкому красному песку.

— Жопа! — нахмурилась бесилка, а затем затараторила. — Жопа-жопа-жопа!

— Много — это пальцы, а один — это…

— Жопа!

— Палец, Дура. Когда один — это палец.

Бесилка хмыкнула и быстро закивала головой. Мол, я так и сказала.

— Правильно. — вскинув бровки, медленно закрыла и так же медленно открыла глаза Дура. — Один — это палец, а когда много — это пальцы. И на голове у тебя валосы. Хью — мо-ло-дец. — улыбнулась бесилка во все тридцать два.

В общем, медленно, но верно Дура изучала язык. Какие-то слова давались с трудом, другие легче. Что примечательно, слово «жопа» ей далось проще остальных. Бесилка даже склонять его научилась почти сразу и без ошибок. Кто бы сомневался, да? Любимое слово, сразу после наших имён. Только вот именами она называла нас, а весь остальной окружающий мир превратился в жопу.

— Что это? — указал я на огненное море.

— Жопа!

— А это? — ткнул на песок.

— Жопа!

— А это тогда что? — резко шлёпнул бестолочь по ляжке. Бесилка хохотнула и отпрыгнула в сторону.

— Хы-хы, тоже жопа!

Я проклял тот момент, когда рассказал ей об этом слове.

— А на лице у тебя что? — решил схитрить.

Дурилка, прижав культей мешочек к груди, принялась ощупывать себя и неожиданно для меня называть соответствующие слова, причём правильные.

— Рокга, у-уши, гласза, бров-и-и, — тянула она гласные. — Рот и ноус…

— Нос? А не жопа? — прищурился я, усмехнувшись.

Дурилка изобразила ехидный оскал и замотала головой.

— Нет. Не жопа.

— На-адо же… — хохотнул я. Всё-таки когда ей надо, она бывает умной.

Так и двигались по этому бесконечному огненному пляжу. Один раз нам встретился торговый караван, но от него успешно спрятались в неглубокий разлом под утёсом. Забились друг за дружкой и тряпками накрылись.

Не знаю, что насчёт Дуры, но мне было страшно. Я знал, что всё будет хорошо и конкретно со мной ничего не случится. Почему? На то не было причины. Это всё детская наивность, и так уж вышло, мне хватало мозгов понять, что это чувство не имеет под собой никакого основания.

У нас нет еды, нет источника денег, нас самих могут сожрать в любой момент или просто забрать в рабство, где будут использовать, пока дух не испустим. Могут банально захватить для развлечения. Какого? Любого. Буквально любого. Нам никто не поможет и никто не заступится.

Поэтому нам надо быть максимально осторожными. И именно поэтому Дура теперь знает, что такое «опасность», «тихо» и «замри».

Можете назвать меня ссыклом, я в ответ отправлю в пешее эротическое. Лучше уж я буду ссыклом, но зато живым ссыклом.

До конца побережья мы в итоге так и не дошли. Через полчаса ходьбы обнаружили небольшой обвал. Похоже, что отвалилось несколько крупных глыб от утёса, в результате чего образовался довольно удобный для подъёма рельеф с небольшими площадками. Не абы что, но здесь я хотя бы мог помочь Дуре. Где-то подтянуть, где-то затащить, а где-то, наоборот, подтолкнуть. Пару раз использовал барьер в качестве опоры, чтобы перебраться с одной каменюки на другую.

— Фу! Не хочу! Не нравится!

— Не капризничай. Мне тоже не нравится, но так проще. Он выдержит, видишь? — демонстративно попрыгал по барьеру. — Ничего страшного.

— Всё страшно! — не согласилась со мной дурилка. — Вообще всё страшно! Очень страшно! Жопа как страшно!

Я знал, что барьер вполне может выдержать наш вес, причём даже если мы встанем на него вдвоем одновременно, но ладошки всё равно потели. Трудно не потеть, когда от падения с высоты тебя отделяет тонкая полупрозрачная хреновина.

— Голову твою лохматую почешу. Пять минут целых чесать буду без перерыва. — использовал я последний аргумент.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Дура знала, что обещания надо выполнять. Если дал слово, то держи его, иначе никак.

В конце концов восхождение далось тяжело, но даже так мы всё-таки добрались до вершины.

Дурилка сразу же проверила узелки на мешочке с сокровищами, чуть огляделась, бросив мимолётный взгляд в сторону рынка, а после обратилась ко мне со своим универсальным вопросом.

— Уа?

— Нет, сейчас туда мы не пойдём. Двинемся по окраине обратно. Я хочу проверить, правду ли говорил Ракул по поводу работы и жилья, а потом, исходя из этого, сделать вывод, стоит ли ему доверять или послать на все четыре стороны.

Я понимал, что сильно рискую, возвращаясь, но также понимал, что мне просто некуда было идти. Будь это наш мир, то обратился в полицию, органы опеки или… куда там потерянных детей обычно приносят? Не знаю. Девять-один-один, и проблема решена. А тут что? Местные стражи сами из меня начинку для пельменей сделают.

— Не хочу быть пельменем. — тихо буркнул я, за что получил вопросительный взгляд от дурилки.

— Уа?

— Не… Ничего. Не обращай внимания. — махнул рукой, и мы пошли дальше.

Или хотя бы вспомнить мясника! Хотя чего там помнить, я и не забывал. Одна только мысль о том, как этот демон проталкивал бесенку вертел под хвост, заставляла задницу непроизвольно сжиматься.

Спасибо, но такой помощи мне не надо.

В общем, мы отправились в обратный путь, но уже по вершине утёса. Земля тут была несколько твёрже, а потому идти стало чуть легче. Хотя ноги начали понемногу побаливать, всё-таки не привык я к таким переходам. И где-то к середине дня вдалеке на побережье наконец-то замаячила наша костяная куча. Не могу сказать, что испытывал к ней какие-то особые чувства, скорее она была своеобразным якорем или ориентиром, на который можно опереться.

— Кости! Кости! Кости! — радостно защебетала Дура, добавив в походку пружинистого шага.

А я тем временем пытался унять беспокойство по поводу рынка. Бесилка, к слову, вскоре тоже стихла и стала вести себя куда более спокойно и настороженно. Было видно, что воспоминания о произошедшем никуда не делись.

— Идём.

Дура прижала мешочек культёй, а второй взяла меня за руку, и мы вошли на рынок. Здесь по-прежнему было шумно и многолюдно. Не так, что яблоку упасть некуда, и всё же необходимость смотреть по