памятников, я думаю о своей смертности. Мне двадцать три года, я могу себе простить юношеский максимализм. Но нигилизм – нет. Это угроза собственному существованию.

Много ли времени я уделяю запаху? Животное чувство, если вы спросите психиатра. Но для меня нет ничего важнее. Спертый воздух. Бергамот между страниц дневника. Клубничный пар от курева за окном. Это неприятное ощущение, но оно есть часть нашей жизни. Обоняние то ввергает в страх, то заставляет удивляться. Кто-то просто ржет от всего этого.

Я расстроен, и мне плохо по-настоящему. Именно в моменте, когда я не знаю, что сказать, когда я становлюсь немым, мне по-настоящему плохо. Вонь – вокруг меня и от меня исходит нестерпимая вонь и смрад. Футболку пора менять, штаны надо менять, трусы воняют уже два дня. Я не могу не вдыхать всё это и не ощущать пот, гной и говно. Запах мочевины просто не передать.

Я не знаю откуда, но на улице воняет фосфором, дымом и пылью. Ничего удивительного, ведь я живу в центре города, но некоторые запахи берутся словно из неоткуда. На крыше моего дома (а я живу на самом верхнем этаже) вдруг начинает пахнуть клубникой. Значит, курево на балконе справа. Такое бывает, но из-за всего этого я не могу доверять тому, что беспокоит меня больше всего. Если ты живешь в промышленном районе, то понимаешь отвратительность всего этого мусора. Достоевский, когда описывал желтый Петербург, знал о чем говорил. Вонь физическая удушает не только тело, но и сжимает душу. Однако, саму чистоту можно поддержать.

Кровь – я ужасно боюсь красного цвета в жидком виде. Вместе с гноем – еще куда ни шло, но укол в вену – это выше моих сил. Нашатырь не так резок, если кровь берут из пальца. Это не помогает, – я адаптируюсь к запаху NH

3

. Я постоянно теряю кровь. Мужчина, что сказать. Прыщи, простуда на губах, анализы. Это не страшно, если приготовиться заранее. Другое дело, что кровь ничем не пахнет, и только вкус выдает кровопотерю.

У меня проблемы с витамином B

12

– кровь сворачивается крайне медленно, скорость оседания эритроцитов низкая, меня несколько раз отправляли к паразитологу, потому что подозревали гельминтоз. Но в глобальном плане, прием витаминов все решает. И меняет восприятие запаха – мне хочется салата и шаурмы без мяса. Но кровь… Это выше моих сил.

Когда я чист, когда вокруг нет музыки, когда ароматные масла благоухают по МОЕЙ прихоти – я спокоен, и мне хорошо. Контролировать свою жизнь – это приятно. Да, я не всегда чистоплотен. Кровь льется рекой, и она не исчезает после стирки. Дома все не утюжено, а на полу видна пыль. Это мне не мешает.

Серая слизь придает дому жилой вид. Ну, или затхлость. Иногда ее стоит убирать, чтобы не было запустения, но когда ты грязнуля – это не страшно. Как хорошо, когда меня никто не трогает. Я могу заниматься тем, чем захочу, и меня никто не трогает, не тыкает носом в грязь, мною же и порождаемой.

Но кто бы что ни говорил, мне важно мнение других. Если ни у кого нет исправной системы навигации в океане морали, лучше пользоваться тем, что есть. Это нигилизм. Либо отбросить моральный компас и делать всё, потому что всё дозволено, либо пользоваться сломанным компасом, чем вообще ничего не использовать.

Я могу разрушить мораль всего общества, чтобы построить свою систему ценностей, но смогу ли я сделать это сам? Как я могу быть уверен, что я не заимствовал у кого-то свои идеи? Нигилизм требует всё подвергать сомнению. У меня даже не у кого спросить совета. Родственники строят свою систему, учителя заняты своими делами. Всеобщий хаос никому не интересен. Врачу – исцелися сам!

Все правильно – так и должно быть. Да, поговорка устарела, но и болезнь моя – это не волчанка. Ищи выход сам. У тебя есть все ресурсы, чтобы строить своего Нимцовича. У шахматных практиков уходили годы, чтобы очистить игру от всего лишнего, и создать свод правил, который служил им указателем на пути. Надо просыпасться. Своя система сама себя не построит. Время создавать. Куй железо, пока горячо.

Запись 52

10.07.2024, Среда

Теперь для меня туалетный юмор потерял всякий смысл. Если у тебя, как у меня, цистит, либо бактерии в мочевом пузыре, жизнь играет новыми красками. Кровь от крови, так ведь? Моя смерть уже давно должна была прийти, а она все не появлялась. Ну почему мне суждено умирать в муках, подобно Петру I, в боли, которую нечем унять? Я не пил, да, матерился, нет, не курил, да, употреблял кучу таблеток, нет, это не наркота; что теперь прикажете делать?

Пора думать о вечном, как в последний раз; я действительно прочитал свою жизнь как в последний раз; и несмотря на все это, я ничего нового не узнал толком. Это не страшно, если пропить все таблетки вовремя, но я то хочу умирать! Смерть моя, где же ты? Под машиной? На балконе на семнадцатом этаже? В яде от таблеток?

Простите меня, моя дорогая матушка. Твое славянское имя в девичестве означало "любовь", а в итоге ты отреклась от нее. Вероника, я безмерно обязан тебе; прости меня за такой выкидыш. Мне теперь умирать прежде тебя, как я того и хотел со злости. Ты не заслужила такой муки. Я виноват перед тобой. Рита Алексеевна, тетя Маша, дед Геннадий, дядя Григорий – все вы, простите меня за все. Я каждый раз несу вам только горе; я не знаю, как это меня исправит, но горбиться за книгой я теперь больше не буду. Хон, моя сестренка, я больше вас не увижу, так и не дотронусь, не обниму вас. Это прискорбно, но я могу лишь пожелать вам счастья в США. Мне жаль, что я не услышу ваш голос.

Что бы я сделал, если бы пришлось вот так умирать? Наверное, занялся бы самым любимым делом в своей жизни – получать знания. Но просто сидеть, лежать и малодушно думать о смерти – глупо. Жизнь следует прожигать, неважно сколько при этом останется времени. Сходить сыграть