– Видимо, разведка, кроме того, они что-то осторожно опускали в реку. Вероятно, промер глубин. Теперь возвращаются в Брест, – пояснил офицер-наблюдатель, торчащий с самого утра на вышке.

Абверовец сделал отметку в блокноте и хмуро посмотрел на гауптмана. Может, его Ненашев и провокатор, но присутствие на реке моряка подтвердило их давние подозрения. Фарватер реки готовят к минированию.

Он вновь подумал об этом Ненашеве. Когда ему вернут имение, он, пожалуй, возьмёт туда капитана управляющим. Или даже начальником местной полиции. Пусть русский делает с неблагодарными чухонцами всё, что захочет, всё равно их вышлют в снега Московии.

После того как немецкие добровольцы помогли им избавиться от большевиков, их предательски разоружили и изгнали в Фатерлянд, лишая всего и оправдывая грабёж компенсацией за ущерб от оккупации, длившейся более семисот лет.

Ну что же, остзейский барон, не без оснований, имел право на изложение своей версии событий истории демократии в странах-лимитрофах[115].

Ненашев доехал до батальона Новицкого. Людей в красноармейской форме тут прибавилось, как и недоверчивых взглядов. Он уединился с паном Александром на складе.

– Поздравляю, пан майор.

– А это? – Арнимов махнул рукой. – Значит, хорошо служу трудовому народу.

Он с натугой водрузил на ящик со снарядами чемодан и открыл крышку. Поляк округлил глаза: зачем надо привозить всё именно сюда? Дева Мария, сделай так, чтобы ничего не случилось с фанерной коробкой!

Майор достал одну «бомбу», завёл часы и сунул её под штабель с боеприпасами, присовокупив туда и гранату РГД-33[116]. Наконец-то он пристроил к делу свой проклятый чемодан!

– Мина не извлекаема. Взрыв в три часа ночи по берлинскому времени. Так что не задерживайтесь. Всё остальное – ваше.

– Они сработают?

– Не сомневайтесь, – сухо ответил Ненашев, – даю две недели на обмен, двенадцать месяцев гарантия. Можно и дольше, но придётся доплатить.

Конечно, сработают. Все, кроме этой, заложенной на складе. Когда сюда приедут за снарядами, охрана должна испариться. Царёв молодец, растащил орудия.

Отсмеявшись, поляк иронично посмотрел на Максима:

– Мне всегда нравился ваш невозмутимый юмор!

– Пора, пан Александр. Рекомендую поостеречься, сразу начнётся облава.

Ненашев сам же её и организует.

Если получится, инсургентов на улицах Бреста станет меньше. Вернее, не так, инициативные группы, готовые отстреливать «восточников», появятся размазанными в пространстве и времени.

Катер, бодро гоня волну, подошёл к берегу напротив бывшего польского гребного клуба. Стоявший на причале майор крикнул рулевому: «Давай!», лихо поймал рукой брошенный конец и начал озираться. Найдя что-то похожее на кнехт, он привычно обвязал вокруг него верёвку.

– Привет пограничникам! Ну и ты, моряк, здравствуй!

Кузин недоумённо посмотрел на артиллериста. Что-то в его жестах показалось неумолимо знакомым.

– Максим, может, поговоришь с ним сам?

Капитан вздохнул: «Шо, опять? Ах, вот зачем ты на меня глазами указываешь! Хочешь услышать завлекательный процесс охмурения представителя местного речного клуба, Юный моряк”? Да легко! Потому как мы веками жили, живём и умираем сразу экипажем».

– Не показалось, что как-то тихо сегодня?

– Правильно подметили.

– Ну, если правильно, то, товарищ лейтенант, доложите порядок ваших действий в случае немецкой провокации с применением танков, артиллерии, авиации и мелких групп пехоты примерно в дивизию завтра утром?

Моряк вздрогнул. Ироничный вопрос прозвучал как выстрел.

Так вот зачем с ним начальник разведки погранотряда! Ради этого он настоял на своём участии в давно запланированной рекогносцировке. Вот почему так необычно спокойно на германской стороне!

– Товарищ майор, вам всё точно известно?

Елизаров, хлопая глазами, смотрел на петлицы Ненашева, где появилась ещё шпала. «Очаровал меня, испанец” хренов».

Рушилось мнение об опальном разведчике, если капитан не решил нацепить петлицы сам, теперь для значимости. Он же и зелёных сержантских не стеснялся.

– Вероятность большая. Кстати, ваши изыскания на реке немцы воспринимают как подготовку фарватера к минированию.

– У меня нет никаких указаний на этот счёт из штаба флотилии.

– Довожу до вас лично, что, согласно планам прикрытия, Пинская флотилия и пограничники всячески поддерживают действия 4-й армии. Скажите, а такой кораблик на реке видели? – Максим достал лист из планшета и протянул моряку. Аккуратный рисунок немецкого «штурмбота»[117]с десантом и силуэтом пулемётчика на носу.

Кузин был весьма озадачен. Моторную лодку, но без вооружения, он на реке видел, но не понимал, зачем там кронштейн. А когда лейтенант посмотрел на другую сторону рисунка, то сжал зубы. Катера врага прорывались в русло Мухавца, высаживая десанты в порт и на мосты.

– Вы серьёзно? У нас и стрелкового оружия нет.

– Я знаю. А стрелять-то умеете? И по-пластунски ползать? – невольно копируя знакомые интонации, вкрадчиво спросил капитан.

Хотя чего там. Их на стрельбище точно не водили. Может, лишь роту морской пехоты, что есть на Пинской флотилии. Панов вздохнул, вспоминая последнее лето, когда второй дед был ещё жив. Побывав на офицерском пикнике, старый капитан первого ранга, используя живые флотские идиомы, быстро объяснил, как офицеру надо отдыхать.

Любимым времяпрепровождением офицеров его поколения было собраться в воскресенье с жёнами и детьми, взять личное оружие, пару ящиков патронов, уйти на берег моря, подальше от гарнизона, и вволю настреляться.

Почти «эхо войны», если не знать, что расход патронов на одного убитого солдата в Первую мировую – это почти пять тысяч штук, во Вторую – не меньше десяти тонн разного железа. Но пальбу «в молоко» кадрового офицера данный факт не оправдывает. Кто-то обязан всегда стрелять метко.

– Нет, – честно ответил Кузин, окончательно утверждаясь во мнении: перед ним кто-то из разведотдела 4-й армии, – половина партии вольнонаёмные специалисты.

– К вечеру сюда придёт грузовик. Ящики разгрузите сами.

– Я всё понял, товарищ майор.

– Лейтенант, а фарватер хорошо промерили?

– Да.

– В речном порту стоят баржи с цементом и щебнем. Сможете надёжно перекрыть реку? – Перед глазами Панова сразу встал памятник погибшим кораблям и по-быстрому сваренная пионерами вермахта решётка поперёк Мухавца, чтобы не пустить в Буг корабли Пинской флотилии.