поймали их и, подвесив на дереве вниз головой, стали заливать им в ноздри воду с красным перцем. Киен не хотел снова испытать что-либо подобное. Он снова и снова зубрил вслух реплики, словно готовился к уроку по иностранному языку: «Я не знаю точно, какой у жены размер, вы мне не поможете? Я не знаю точно, какой у жены размер, вы мне не поможете? Я не знаю точно, какой у жены размер, вы мне не поможете?»

«А у тебя хорошее произношение! Недаром иняз окончил», — восторгался Чонхун, когда слышал его естественную южнокорейскую речь. В чем он чувствовал себя действительно уверенно, так это в произношении. Даже инструктор, преподававший им сеульский диалект, всегда хвалил его. Они с Киеном сблизились и часто по-приятельски болтали. Как-то раз у него вырвалось: «Если ты вдруг попадешь на юг, не привози оттуда какого-нибудь маленького несмышленыша, беспечно играющего на берегу моря». Он был родом из приморского уезда Пуан в южнокорейской провинции Северная Чолла. Когда он говорил это, Киен на мгновение увидел в его лице мальчика, который появился, как голограмма, и тут же исчез.

Киен вышел из отеля. Казалось, все прохожие на улице незаметно поглядывали на него, и отчасти так оно и было. Некоторые из них, переодетые инструкторы, следили за каждым его движением, чтобы позже на разборе учений выставить ему оценку. Киен вошел в магазин. Он выбрал несколько яблок и положил в полиэтиленовый пакет. Продавец, со скучающим лицом подпиравший стену у прилавка, взвесил пакет и наклеил ценник. Киен добавил в корзину банку консервированного тунца «Донвон» и четыре упаковки лапши «Самъян-Рамен» и пошел расплачиваться. Девушка за кассой смотрела прямо на него. Он достал из кармана деньги и протянул ей. Та взглядом указала на его корзину. А! Только тогда он вспомнил и спешно поставил корзину перед ней. На Севере принято сначала расплачиваться, после чего продавец достает с витрины товар, поэтому брать все самому и нести на кассу дня него все еще было непривычно. Чуть было не угодив в комнату пыток, он был благодарен кассирше за подсказку, но не мог ничего ей сказать, потому что сзади уже кто-то стоял в очереди. Девушка сложила его покупки в огромный полиэтиленовый пакет. Киен взял его и вышел из магазина. Вслед ему кто-то сказал: «Спасибо!» Киен на миг остановился в дверях. В Пхеньяне он никогда не слышал, чтобы продавцы в магазинах благодарили покупателей. За что спасибо? Это же я получил товар.

Пройдя метров двадцать, Киен зашел в банк. Внутри работало только одно окно.

— Чем я моху вам помочь?

— Я бы хотел открыть счет.

— Заполните, пожалуйста, вот это.

Операционисгка протянула ему бланк. Это оказался бланк южнокорейского банка «Чохын». Он вписал выученные наизусть адрес, номер телефона и данные удостоверения личности.

— Вашу печать, пожалуйста.

Киен достал свою печать, и она проставила ее в нескольких местах заявления.

— Какую сумму вы хотите внести на счет?

Он вытащил из кошелька миллион вон и передал операционистке. Она положила деньги в ящик и сделала отмету в сберегательной книжке. Киен протянул руку за документами и встретился с ней взглядом. Как и кассирша в магазине, она молча подавала ему какой-то знак. Он раскрыл книжку. На одной из страниц было что-то написало бледным карандашом. Это был семизначный южнокорейский номер телефона и чье-то имя. Под именем была еще одна строчка: «Прошу вас, передайте, что со мной все в порядке». Он посмотрел на девушку, но она отвела взгляд и принялась наводить порядок на столе.

— Всего доброго! — попрощалась она.

Киен был озадачен. Возможно, она действительно хотела передать весточку семье на Юге. Однако высока была вероятность того, что это была специальная уловка с целью проверить его. Киен остановился в нерешительности, и это секундное колебание лишило его твердости. Он повернулся к двери и вышел из банка. На улице он остановился и посмотрел по сторонам.

«Никогда не стойте бесцельно посреди улицы. Это в первую очередь бросается в глаза. Иди вперед, неважно куда», — постоянно напоминал им Ли Санхек. Киен умеренным шагом направился к универмагу. Войдя внутрь, он первым делом нашел туалет. Он расстегнул ширинку и, пока справлял нужду, левой рукой достал из кармана банковскую книжку. «Прошу вас, передайте, что со мной все в порядке». Он с усилием потер большим пальцем карандашную запись. Буквы и цифры, наполненные чьим-то отчаянием, смазались до неузнаваемости. Но зловещее черное пятно на их месте никак не сходило. Киен выдрал целиком страницу, порвал ее на клочки и засунул в рот. Плотная бумага была жесткой, как пересушенная рыба. Он пытался прожевать ее, изо всех сил работая челюстями и языком. После долгих мучений бумага, наконец, поддалась и размякла. Киен тщательно смочил слюной комок бумажной массы и на счет три проглотил его.

Теперь, двадцать лет спустя, он стоял посреди настоящего Сеула. Что стало со всеми теми людьми? Может, они и есть то будущее, которое ждет меня по возвращении? Мне тоже придется остаток жизни провести в том месте? Но сможет ли эта страна просуществовать так долго?

Киен прошел вереницу ювелирных магазинов и остановился перед «Лоттерией». У него пересохло в горле. Он вошел внутрь и заказал колу.

— Одну колу. Маленькую. И поменьше льда, пожалуйста.

— Маленькая кола. Одна тысяча вон. Спасибо.

Теперь все это получалось у него гладко и естественно. Но когда он только попал в Сеул, именно «Лоттерия» больше всего наводила на него страх. В том тоннеле под Пхеньяном никаких ресторанов быстрого питания вроде «Макдоналдса» не было. Тогда, в 1986 году, на Юге они тоже всего несколько лет как появились и еще были в новинку. Табличка на стене этой «Лоттерии» гордо гласила: «САМООБЛУЖИВАНИЕ», — и Киен долго крутился у входа, пытаясь понять, как это самообслуживание устроено. Пока одни люди подходили к кассе, другие несли куда-то подносы, выбрасывали содержимое и выходили из ресторана, даже не заплатив. Все, даже маленькие школьники, естественно и без единой запинки выполняли одно действие за другим, словно они специально где-то этому учились. При этом просто попросить у кого-нибудь помощи Киен не мог. Однажды он все же вошел внутрь и сел за один из столов. Он просидел там довольно долго, но никто к нему так и не подошел. Понаблюдав за тем, как люди подходят к кассе и что-то заказывают, он наконец понял, что здесь называлось самообслуживанием. Какое же это обслуживание, если посетитель сам делает заказ, берет поднос, а потом сам же убирает за собой? Но вскоре он привык.