У меня уже стали появляться первые мысли о подростках, но я боялась даже говорить о них с Денисом. После того как мы едва не сошли с ума в подростковом возрасте Нэллы, которая к тому времени еще не вышла из пубертата, это было для нас слишком. Но идея стать наставником, гостевой семьей для сироты – хотя бы показать и рассказать ребенку, как устроен мир, – меня уже не пугала.

Я только переживала за Дашу: она была еще совсем маленькой, всего-то годик. Что будет, если в семью, пусть даже в гости, начнет приходить подросток с тяжелым жизненным опытом? Как сложатся их отношения? Не будет ли подросток негативно влиять на малыша? Не станет ли обижать? Психологи еще во время ШПР не советовали принимать в семью детей старше тех, которые уже есть.

Какими бы благими ни были намерения родителей, основной принцип благополучия семьи – не навреди. Любые планы и возможные изменения должны принимать во внимание ресурсы и безопасность каждого члена семьи.

Но у судьбы, как правило, свои виды на нас. Буквально через несколько месяцев в семье появилась Даша Большая. И Даша Маленькая – теперь это имя официально закрепилось за ней – была ей невероятно рада. Охотно общалась, шла на руки, улыбалась. Мне оставалось только удивляться ее открытости и доброте. Обычно она пряталась от незнакомых людей и подолгу к ним привыкала. Но с Дашей все было не так: младшая дочка доверилась новому члену семьи с первых минут. Словно почувствовала сестру. И хотя Даша Большая, по ее собственному утверждению, «не любила маленьких детей», Пупсик стала счастливым исключением. Она излучала любовь, ей невозможно было не ответить взаимностью.

До сих пор поражаюсь тому, как быстро и точно маленький ребенок улавливает суть. Выделяет из общего круга своих людей и любит бескорыстно. Просто за то, что человек в его жизни есть.

Когда в семью стал приходить в гости Гоша, все повторилось с прежней точностью! Даша Маленькая приняла его сразу и с великой любовью. Пока взрослые сомневались и боялись, ребенок следовал за движением сердца.

В этом Нэлла и Даша Маленькая оказались невыразимо похожи. Они обе открыты для каждого нового члена семьи. Обе встречают по-доброму, принимают с готовностью. Ни у одной из них не было ревности, хотя это часто случается с детьми. Есть ли наша с Денисом заслуга в том, что удавалось хорошо подготовить девочек к принятию? Или просто обе они такие добрые и открытые от природы? А может, все вместе? Не знаю. Но, скажу откровенно, это в нашем случае – повод для гордости. Способность к принятию – это особый талант.

Не помню, чтобы у нас с Дашей Маленькой был отдельный разговор о детских домах, как, например, с Нэллой в ее детстве. Эта тема уже жила в нашей семье, из нее никто не делал тайны. Мы говорили о ней дома, за столом, обсуждали вопросы усыновления и опеки. Да, есть дети, которые живут без родителей. Естественно, нужно помочь ребенку, если он один.

Нормально делиться тем, что у тебя есть: не свысока, не в качестве одолжения или ожидания благодарности, а с позиции уважения к ребенку, к его судьбе и истории.

Помню один забавный случай, о нем мы с Гошей уже рассказывали в книге «Меня зовут Гоша», но все равно повторюсь – он стал семейной легендой.

Однажды вечером – Гоша тогда только пришел к нам в семью – мы все вместе собрались за ужином. Как обычно болтали, обсуждали какие-то дела, а потом неожиданно, когда все устали говорить и, наконец, начали есть, Даша Маленькая нас насмешила.

Она сидела в своем высоком стульчике и самостоятельно справлялась с ужином. Мы с ней незадолго до этого учили фамилию. И вот, улучив подходящий момент, она вдруг выдала, надувшись от гордости и преисполнившись чувством собственной значимости.

– Даса – Маскова!

Запомнила, как надо, и решила теперь поделиться важными знаниями.

– Правильно, – я ей кивнула, – а мама?

– Мамака тозе Маскова, – обрадовалась она, а потом немного подумала, – и папака!

Денис выразительно посмотрел на младшую дочь. Тут уж я была отомщена за первые месяцы ее говорливости, когда оба родителя у ребенка были «Папой»!

– Не-ет, – я засмеялась, – папа у нас Салтеев.

– И я Салтеева! – Нэлла тоже включилась в разговор.

Гоша сидел молча, он еще не чувствовал себя свободно в семье. Это были самые первые дни адаптации. Я видела, что он пытается запомнить ценные данные: фамилии Нэллы и Дениса для него стали новостью.

– А Даса басая?

– А Даша Большая – Долинская!

Про бабушку, мою маму, которая в тот день тоже была с нами, Даша Маленькая ничего не спросила. Иначе ей пришлось бы запоминать еще одну фамилию. Видимо, считала, что надо разобраться хотя бы с теми, кто постоянно живет под одной крышей. Гоша ее, разумеется, тоже очень интересовал. Она помолчала немного, бросая на нового члена семьи любопытные взгляды. А потом ее словно осенило.

– А Госа, – спросила она, хитро прищурившись, – Масков?

– Нет, – я улыбнулась: конечно, мне было приятно, – Гоша у нас Гынжу!

Даша вдруг скривила рот и гневно выкрикнула:

– Низзя так гавалить!

Она расплакалась, как будто я оскорбила Гошу. Словно хотела его обидеть, и стала кричать: «Низзя так! Низзя!». Я успокаивала ее, гладила по спинке, а сама едва сдерживалась, чтобы не покатиться от смеха. Нэлла с Дашей уже не прятались, смеялись в голос.

– Дашечка, у Гоши фамилия такая, Гынжу, – я стала объяснять.

– Аа-а-а-а, низзя так! – она не желала слышать: любимого новенького брата, на ее взгляд, унизили.

– Пупсик, это не плохое слово, – продолжала я объяснять, – Наоборот, оно очень хорошее! Гошу никто не хотел обидеть.

Кое-как ее угомонили в тот вечер.

Но привычка защищать старших детей у Даши Маленькой осталась до сих пор. Стоит мне начать кого-то из них отчитывать, как она тут как тут: «Мама, не ругай Нэллу!» И у меня словно что-то переключается – и правда, в повышенном тоне, что бы ни вытворяли дети, нет никакого смысла.

А потом в нашей семье появился Даня. И он тоже нашел у Пупса поддержку. Хотя как раз с его стороны были вспышки ревности: Даня первое время словно соревновался с Дашей Маленькой за внимание родителей. А она в своем великодушии этого даже не замечала. Продолжала любить без всяких условий, просто за то, что человек есть.

– Даня, пойдем, поиграем!

– Даня, давай книжку читать!

– Даня, я тебе конфетку принесла!

Ее чуткость и безусловное принятие не перестают меня потрясать. Но теперь – не только по учебникам, но и на личном опыте – мне стало ясно: если ребенок в семье принят безусловно, любим, ему ничего не стоит следовать за своими родителями. Любить их и тот мир, в котором они живут.

Если в семье уважение и любовь ко всем, вне зависимости от родства по крови, маленький ребенок вырастает с этой же установкой. Со способностью уважать и любить.