В эту ночь он также собрал свидетельства всех действующих лиц, а на следующий день вызвал их всех к себе в офис.

Оуэн небрежно устроился в кресле в углу кабинета. Находясь в тени вешалки он, казалось, хотел, чтобы о нем все забыли. Молодой художник, который был вызван первым, заметил его присутствие только тогда, когда тот кашлянул.

– Прежде, чем вы нам все расскажете, мистер Денхем, – проговорил инспектор через пятнадцать минут после начала допроса, – я хотел бы уточнить некоторые детали, которые четко отпечатались в вашем сознании. Судя по ответам всех свидетелей события, дождь начался около шести часов вечера и продолжался примерно до восьми. После этого он еще немного покапал, но это уже не влияло на отпечатки. В тот самый момент мистер Брук встал из-за стола и больше его никто не видел живым. Без четверти девять вы обнаружили в саду его труп, лежавший перед небесной сферой. Однако, пробегая по аллее, вы точно видели следы от обуви – его, мы проверили, – которые вели от начала аллеи к месту, где он был убит. И там не было никаких других следов, это так?

– Нет, никаких, я уже об этом говорил.

Полицейский на мгновение задумался, а затем продолжил:

– Вы, конечно, хорошо знаете план сада, мистер Денхем. Часть участка за домом выложена плиткой до границы сада. Дальше грунтовая аллея пересекает лужайку, через тридцать-сорок метров заканчиваясь около небесной сферы. К сфере ведет пергола длиной около пяти метров. Однако вся эта центральная часть окружена слоем свежей земли, только что уложенной и разровненной садовником на участке диаметром примерно двенадцать метров. Но на самом деле можно считать, что это расстояние намного больше, потому что лужайка в этом месте была не засеяна, а почва настолько размыта, что любой шаг обязательно оставил бы на ней след. По нашим измерениям, в самом худшем случае к этому декоративному сооружению нельзя было бы подойти на расстояние двенадцати метров, не оставив следов. Однако там нет никаких отпечатков, кроме тех, что оставлены жертвой и свидетелями. Ни одного. Ни малейшего подозрительного отпечатка в радиусе тридцати-сорока метров. Никто не проходил между восемью и восемью сорока пятью по аллее, которая была в таком же состоянии, как и земля. Никто, кроме жертвы… Но каким же образом он мог быть убит при таких обстоятельствах? Как убийца сумел нанести свой роковой удар и исчезнуть, не оставив ни малейшего следа своего появления, как будто он спустился с небес? Вы понимаете, в свете этих уточнений, всю важность ваших показаний, поскольку вы были первым, кто появился на месте преступления?.. Кстати, сколько времени вы оставались один рядом с жертвой до того, как к вам подошла мисс Долл?

– Десять, двадцать, может быть, тридцать секунд, я не знаю. Спросите у Амели, она, несомненно, сможет вам сказать.

– Вам очень повезет, если Долл присоединилась к вам именно в этот промежуток времени. В противном случае, вы оказываетесь единственным человеком, кто смог бы совершить данное преступление… Вы осознаете это?

– Естественно. Я сразу же подумал об этом… И, отдавая себе отчет в необычности обстоятельств, мы сразу же осмотрели все места вокруг, где убийца мог бы спрятаться. Но где это укрытие или тайник? Кто-нибудь в самом крайнем случае мог бы спрятаться на верхних перекладинах перголы за вьющимися растениями. Но и там никого не было!

– Вы оставались рядом с жертвой, когда мисс Долл побежала сообщить об убийстве?

– Да, я ее неловко толкнул, она поскользнулась, упала в грязь и пошла переодеться. Таким образом, только я остался возле тела. Полагаю, я действовал правильно, поскольку именно так нужно поступать, когда обнаруживаешь труп, так ведь?

– Вы все сделали правильно, – согласился Уэдекинд, едва заметно улыбнувшись. – Но вернемся ко времени совершения преступления, мистер Денхем. Поскольку даже если вы и не могли совершить убийство, как вы утверждаете, то, что вы обнаружили тело, тем не менее не исключает вас из списка подозреваемых. А так как есть уверенность, что преступление совершено между восемью и восемью сорока пятью так ловко, значит, оно долго разрабатывалось убийцей.

– После ужина я ушел из столовой с Амели. Мы с ней немного поговорили о ссоре с Полом, случившейся после полудня. Я объяснил ей, что так больше не может продолжаться и необходимо положить этому конец. Амели должна была найти Пола и строго заявить ему об окончательном разрыве их отношений. Я убедил ее сделать это поскорее и остался ждать в мастерской. Можно и не говорить, насколько мне было тревожно в этот момент, когда я пытался представить реакцию Пола. Я томился там в ожидании около двадцати минут или получаса и вдруг услышал крик…

– Каким был этот крик?

– Тоскливый крик, очень короткий… Я сразу же подумал, что это звала на помощь Амели, которую в приступе ярости обидел Пол… Я долго не раздумывал. А так как окно мастерской было открыто, я смог понять, откуда крик доносился. Я посмотрел в ту сторону, но не смог ничего увидеть из-за деревьев. И тогда я бросился из дома. То, что было потом, вам известно.

Уэдекинд покачал головой, поглаживая бороду, а затем вдруг заявил:

– А вы знаете, что ваш покровитель хотел отослать вас из дома?

Художник побледнел.

– Нет… нет… – пробормотал он. – Кто вам сказал?

– Мы знаем это наверняка, – приветливо улыбаясь, сказал инспектор. – Этого вам достаточно. Заметьте, у него не было намерения увольнять вас, он просто хотел, чтобы вы не жили с ним под одной крышей. Ваше присутствие в доме мистера Брука, и вы это знаете, было источником постоянных конфликтов, которые всех утомили. Это дело предстояло урегулировать на следующей неделе…

Майкл опустил взгляд и с мрачным видом ответил:

– Ну, раз вы так говорите… А связано ли это каким-то образом с убийством?

– Я бы не исключал, – многозначительно заявил инспектор.

Затем настала очередь Амели давать показания, которые подтвердили заявления Майкла. Она тоже услышала крик и побежала за художником. Да, на некотором расстоянии, но она уверена, что не теряла его из виду, пока он бежал по аллее. Единственным расхождением в показаниях был момент ее падения.

– Какой балбес! И вовсе не из-за него я испачкала свои панталоны! Он, конечно, попытался меня подхватить, но я сама поскользнулась!

– Да, у него сработал инстинкт галантности, в данном случае оказавшийся неуместным, – проворчал Уэдекинд. – Такое серьезное дело требует точности, а не идиллических версий Ромео!

– Мир перевернется в тот день, когда мужчина перестанет служить женщине, – вмешался Оуэн, сидя в своем кресле.

– Окажите мне честь перенести эту беседу на другой день, мистер Бернс, когда мы будем в равных условиях, – ответила девушка, повернувшись к нему.

– А когда мы будем в равных условиях? – воскликнул детектив, признавая свое поражение. – Я бы предпочел поговорить об этом с вами до того, если вы не возражаете!

– А я, – сухо прервал его Уэдекинд, – хотел бы вернуться к нашим баранам, если вы оба позволите.