— Неужели вы имеете в виду слухи о надвигающемся кризисе? — спросила я, вспомнив долгие разговоры отца с приезжающими к нему плантаторами.

Мистер Эстерман наклонил ко мне свою лысую голову.

— Увы, дрожайшая мадемуазель Марэ, это совсем не слухи. Совсем скоро тот, кто был богат, станет беден, а кто был беден пойдет с молотка как скотина.

Я перевела удивленный взгляд на миссис Вуверт.

— Разве этот кризис не касается только Соединенных Штатов Америки? Каким образом это отразиться на Лаосе?

— Ох, милочка, поверьте мне, — закивала головой американка, отчего перо на ее волосах заколыхалось, — если проблемы грянут на Уолл-Стрит, они пройдутся катком по всей мировой экономике.

Между нами тремя воцарилось тягостное молчание, которое казалось совершенно инородным среди шума и смеха вокруг.

— Нас ожидают потрясения. Увы! — воскликнул мистер Эстерман, всплеснув руками. — Как говорил великий Отто фон Бисмарк: "Глуп тот, кто учится на своем опыте, я предпочитаю учиться у других и избегать расплаты за свои ошибки". Нашему же поколению похоже придется нести расплату за свои ошибки на собственной шкуре.

Заиграл оркестр и вдруг расхотелось думать о плохом. Миссис Вуверт видимо тоже это почувствовала. Потому натянула длинные белые перчатки и сверкнула бриллиантами.

— Ну не будьте, дорогуша, мистер Эстерман столь мрачны, лучше пригласите даму на танец! — пошла в напор вдовушка и, схватив растерявшегося мистера Эстермана за локоть, решительно повела в центр залы.

Другие пары уже тоже начали танцевать. Расшитые стеклярусом и лентами короткие платья дам переливались в огнях ламп и светильников. Я хлопала в такт мелодии и постукивала каблучками под столом. Но невзначай то и дело обводила толпу взглядом. Отец с Даниэлем и с парой офицеров в белых кителях о чем-то оживленно разговаривали. Мистер Томпсон и Джи весело болтали с мадам Тален и ее дочерью. Но Эдварда нигде не было.

— Мадемуазель Киара? — вдруг произнес кто-то надо мной.

Вздрогнув, поднимаю глаза. Это был молодой офицер, его лицо показалось мне знакомым.

— Вы не узнаете меня? — улыбается он, — я Франсуа Герен, кузен Талы. Мы с вами танцевали у нее в гостях. Не помните?

— О, месье Герен! — воскликнула я от неожиданности. — Конечно я помню вас! Как поживаете?

Я несколько озадачено уставилась на его форму. Мне казалось, что в нашу первую встречу Франсуа не упоминал о военной службе. Он больше всего походил на беспечного повесу. Видимо поняв, о чем я думаю, парень смущенно провел пальцами по волосам.

— Вот недавно вступил в ряды французской армии, — проговорил он, одергивая одежду, словно оправдываясь. — Родители сказали, что пора бы мне заняться делом.

— Весьма ценный совет, — весело замечаю.

И не сдержавшись, мы оба рассмеялись.

— Не хотите ли со мной потацевать, мадемуазель Киара?

Он протянул руку в белой перчатке и застыл в ожидании моего ответа.

— С большим удовольствием, — смеюсь и кладу свою ладонь.

Глаза Франсуа засветились, и он повел меня в танец. Мелодичный ритм позволил вести беседу.

— Это правда, что я слышал о вас, мадемуазель? — начал Франсуа, когда вихрь танца закружил нас по зале.

Я вопросительно подняла бровь.

— О вашем обручении с тем англичанином?

— Да, все верно.

Глаза Франсуа вдруг утратили блеск и стали серьезными.

— Вы думаете, он сможет сделать вас счастливой?

Я отвела взгляд в сторону, чтобы не видеть того, как сильно мой ответ расстроил его.

— Полагаю, месье Герен, что брак это не всегда о счастье и любви. Порой людьми движет нечто иное.

— Что же?

Музыка меняла ритм, поэтому он перехватил рукой мою талию и закружил.

— Не отвечаете? — Франсуа мучительно ждал ответа, не отрывая от меня горячего взгляда. Слишком горячего.

— Сложные обстоятельства? — выразила я предположение, уходя от прямого ответа.

Франсуа усмехнулся.

— А по мне, так если брак не основан на любви, то он принесет ничего, кроме боли и страданий обоим.

Я растерянно замерла, но, к счастью, музыка уже закончилась.

— Вы правы, месье. Правы настолько, что мне нечего вам возразить, — говорю и возвращаюсь к столу.

Опускаюсь на стул и смотрю на свои руки в атласных перчатках.

— О, Боже, что я делаю? Что же я делаю?

***

Еще через неделю я стояла на причале в Сайгоне и прижимала к себе рыдающую сестру.

— Ты должна поехать с нами! Должна! — тело Джи сотрясалось. — Как я буду без тебя! О, Киара!

Изо всех сил прикусываю губу, но даже это не помогает сдержать слезы.

На сестре дорогое дорожное платье и черная шляпка с кокетливой вуалью, мистер Томпсон стоит поодаль, сложа за спиной руки, и с молчаливым почтением ожидает, когда его жена закончит прощаться с родственниками.

— Я ведь все знаю, — шепчет Джи, прижимая мокрую щеку к моему плечу, — знаю, сколько боли ты несешь в себе. Знаю, о вашем браке с мистером Фейном. Киара, не делай этого! Откажись! Я попрошу Роя, он говорил, что на теплоходе еще остались места. Мы купим тебе билет! Уедем со мной в Нью-Йорк! Не иди на этот брак! Прошу!

Я кошусь на стоящего тут же отца, курящего сигару и газетой отмахивающегося от назойливых мух. Надеюсь, он ничего не услышал.

— Не могу, Джи. Если поеду сейчас с тобой, то всю жизнь так и буду на попечении твоего мужа. Брак и последующий развод с Эдвардом позволит мне не только забрать причитающуюся долю наследства, но и даст необходимую свободу.

В глазах Джи читалась боль от скорого расставания и страх за мою судьбу. Я знаю, она сделает все для моего счастья, точно так же как я для нее. Но…

— Прости, Джи, я не могу поступить иначе, — заявляю твердо, — все решено, через три дня мы с Эдвардом распишемся в муниципалитете.

Тонкие брови Джи поползли вверх.

— Просто распишетесь? Даже свадьбы не будет? Разве так можно? А отец? Разве он согласиться?

— Эдвард сказал, что хочет сыграть свадьбу в Англии, и что после росписи мы отправимся туда. Отец поедет с нами.

Джи горячо стиснула мои ладони.

— Но это же ложь, Киара! — вскричала сестра не в силах больше разговаривать шепотом. — Он обманывает отца, разбивает тебе сердце. Так нельзя! Это бесчестно!

Я прячу глаза. Эдвард сам предложил так поступить, и я согласилась. Он желал, чтобы после развода моя репутация никоим образом не пострадала, и чтобы вся вина легла полностью на него.

— Заботливый какой, — бормочу хмуро себе под нос.

— Ну хватит уже! — вмешался грубо потерявший терпение отец, резко разрывая наши с Джи объятия. — Выйдет замуж и приедет к тебе. Что вы тут развели страдания будто в