— Какой еще секрет? — нетерпеливо спросил Фрёлик.

— Я изобрел отличное противоядие от неразумного оптимизма по отношению к акциям и ценным бумагам. Время от времени я прихожу в банк и снимаю со счета крупную сумму мелкими купюрами. Складываю эти купюры в пластиковый пакет из супермаркета и ставлю его в сейф в своем кабинете. Последний раз я проделал такую штуку меньше недели назад. Да, совершенно верно, я снял со счета пять миллионов наличными. Сейчас деньги в моем кабинете. В пакете из супермаркета. Всякий раз, как я совершаю такую операцию, я подхожу к шкафу, заглядываю в пакет и говорю себе: «Инге Нарвесен! Вот ради чего ты стараешься. Вот они, деньги. На содержимое этого пакета ты можешь купить себе приличный особняк, машину представительского класса и большой загородный дом, и у тебя еще останется. Остаток можно вернуть в банк и жить на проценты».

— Сейчас в вашем кабинете хранятся пять миллионов?

Нарвесен кивнул:

— Мне пора возвращаться к себе, чтобы заработать еще больше. Приятно было поговорить с вами, Фрёлик. Счастливо оставаться!

Фрёлик смотрел ему вслед. Двухминутный разговор о деньгах и «Какое это имеет отношение к вам?» сменилось добродушным пожеланием: «Счастливо оставаться».

Но… пять миллионов в сейфе в кабинете? Ха-ха, как смешно! Фрёлик произвел мысленные подсчеты: пять миллионов крон — пятьдесят тысяч стокроновых купюр. Уместится ли столько в обычном магазинном пакете? А может, он снял деньги тысячекроновыми купюрами, и тогда их всего пять тысяч? Сколько ему нужно пакетов? Ну хорошо, допустим, Инге Нарвесену нравится просто смотреть на деньги, щупать, нюхать их. Так почему не ограничиться суммой в сто тысяч? Или двумястами тысячами? Тогда его поступок казался бы более логичным. Приятно посмотреть, как выглядят сто тысяч. Но… пять миллионов?!

Фрёлик снова вспомнил события шестилетней давности. Обстановку в доме Нарвесена. Там царило уныние. Он помнил беспокойные глаза его матери — тогда за дом отвечала она. Ведь самого Нарвесена не было, когда к нему вломились грабители. Он уехал в отпуск куда-то в жаркие страны — на Багамы, на остров Питкэрн или еще куда-то в таком же роде, и о краже со взломом заявила его мать. Преступление совершилось в доме ее сына. Должно быть, грабители вломились туда ночью или рано утром. Мать Нарвесена жалась в углу дивана, похожая на маленькую птичку, и воображала себе всякие ужасы, а Нарвесен слал из теплых краев инструкции по телефону.

Мысли Франка Фрёлика переключились на Ильяза Зупака. Сейчас он сидит за убийство; отсидел уже больше пяти лет. Похоже, настало время побеседовать с Ильязом Зупаком.

Утро выдалось морозным и холодным. Над дальними горами занимался рассвет. Франк Фрёлик ехал на север по трассе Е6. Впереди начиналась утренняя пробка; на востоке всходило солнце. Он вынул из бардачка солнечные очки. Проезжая над горным хребтом, он смотрел на исторические области Карихауген и Северный Румерике. Поля, поля, похожие на огромные лоскутные одеяла. Три полосы в одном направлении, лимит скорости сто двадцать километров в час и только попутный транспорт. Почти американский пейзаж. Он поставил в проигрыватель диск Дилана Slow Train Coming и щелкнул по заглавной песне. Она была длинная; гитарные аккорды вполне соответствовали его настроению. Особенно хорош был припев. Фрёлик и сам казался себе поездом, который едет медленно, но все же движется вперед. Когда песня кончилась, он поставил ее еще раз и слушал Дилана до самых ворот тюрьмы Уллерсмо.

Его встретил молодой блондин с копной курчавых волос.

— Это вы приехали к Ильязу? — спросил он.

Фрёлик кивнул.

— Я Фредди Рамнес, тюремный врач. — Рукопожатие у парня оказалось крепким, он уверенно посмотрел Фрёлику в глаза и задал еще один вопрос: — Вы знали Ильяза Зупака раньше?

Фрёлик немного удивился, но, чуть подумав, честно ответил:

— Я арестовал Зупака осенью девяносто восьмого. Допрашивал его несколько раз в тот же самый день, а потом давал показания в суде. Больше мы с ним не виделись.

Рамнес с удивлением посмотрел на него.

— Значит, вы приехали к нему по делу?

— Сейчас я в отпуске.

— Можно спросить, какое дело привело вас сюда?

— Личное.

Они обменялись оценивающими взглядами. Фрёлик ждал неприятного вопроса: «Что за личное дело?» Но Рамнес его так и не задал. Франк Фрёлик спросил:

— А что, какие-нибудь трудности? Он не хочет со мной разговаривать?

Врач ответил не сразу.

— Поймите, я тут ни при чем, — сказал он наконец, засовывая руки в карманы, как будто пытался найти там нужные слова. — Дело в его общем состоянии. Ильяз тяжело болен. На самом деле его место в психиатрической лечебнице, потому что здесь мы не в состоянии предложить ему адекватную терапию… — Он снова замолчал.

— Ну и что? — Фрёлик ждал продолжения.

— Его состояние очень тяжелое, по-настоящему тяжелое. Поэтому я решил подготовить вас заранее… — Рамнес хмыкнул. — Ну что, пойдем?

Эхо их шагов отдавалось от бетонных стен. «Очень необычно. Тюремный врач сопровождает полицейского на встречу с заключенным. Правда, он еще молод, наверное, идеалист», — подумал Фрёлик.

Они пришли в одно из помещений для свиданий, где заключенным позволяется проводить время со своими партнерами, а в шкафу заботливо приготовлены презервативы. Однако обстановка в комнате не слишком располагала к интиму: дешевый диван, стол, кресло. Голые стены. Перед радиатором на полу на корточках сидел человек. Сначала Франк Фрёлик его не узнал. Кожа, которая раньше была золотисто-смуглой, посерела. Волосы превратились в жирную спутанную массу, похожую на воронье гнездо; худую сгорбленную спину обтягивала дырявая футболка. Он сидел на корточках, закрыв голову руками, и покачивался, словно медитирующий индус на берегах Ганга. Фрёлик и Фредди Рамнес переглянулись.

— Ильяз! — позвал Фредди Рамнес.

Никакого ответа.

— Ильяз!

Зупак пошевелился, запустил в волосы грязную руку с узкими пальцами и длинными ногтями.

— Ильяз, хочешь колы?

Чувствуя себя полным идиотом, Фрёлик покосился на врача. Фредди Рамнес смотрел на заключенного серьезно и сочувственно.

— Ильяз, к тебе пришли.

На миг Зупак бросил на врача затравленный взгляд, как у испуганного кота; потом снова закрыл голову руками.

— Ильяз, ты не хочешь поздороваться с Франком?

Зупак не шелохнулся.

Фрёлик откашлялся.

— Ильяз, ты помнишь меня?

Никакого ответа.

— Я арестовал тебя шесть лет назад на бензозаправке. Я — тот полицейский, который говорил с тобой потом.

Никакого ответа.

— У тебя была подружка-норвежка по имени Элизабет. Я хотел поговорить с тобой о…