Осенью 1871 года новый роман «Бедная мисс Финч» начал печататься в Cassel's Magazine в виде серии выпусков. Он был короче предыдущих, как и планировал автор, и уже через шесть месяцев вышел и в едином томе в издательстве Джорджа Бентли. Более чем двадцатью годами ранее Бентли представлял публике первую работу Коллинза, и теперь издатель возобновил с ним деловые отношения, предложив семьсот пятьдесят фунтов за право публикации.

В то же время наконец обрела сценическую жизнь «Женщина в белом». Пиратская версия была поставлена еще десятью годами ранее, во время выхода первого издания романа, но теперь появилась инсценировка, сделанная самим Коллинзом. Это было сложное предприятие с бесконечной чередой репетиций, длившихся целыми днями, а иногда затягивавшимися до глубокой ночи. Поскольку исполнитель роли графа Фоско был одновременно режиссером, между членами труппы возникало немало разногласий. Один из актеров записал о Коллинзе: «Я восхищался им, потому что авторам обычно… не хватаеттерпения, когда они посещают репетиции написанной ими пьесы». Коллинз оставался «джентльменом, спокойным и сдержанным, всегда готовым улыбнуться, если появлялся шанс, или сказать доброе слово, мягко предлагая свой вариант, когда этого от него ожидали».

Премьерный спектакль 9 октября 1871 года в театре «Олимпик» длился четыре часа. Тем не менее это был грандиозный успех. Критик The Times отметил, что Коллинз «твердо ухватил редко признаваемую истину, что ситуации, кажущиеся драматическими читателю, не всегда остаются драматическими, когда их выносят на свет рампы». Коллинз достаточно хорошо знал, что популярность романа означает, что тайны сюжета уже раскрыты. Он пропустил встречу на Хэмпстед-Хит, разработал подробнее сцены, лишь мельком упоминавшиеся в романе, а основной упор сделала на личность персонажей, а не на сюжетную загадку. Публике это понравилось. Коллинз оставался за кулисами в состоянии нервической дрожи, но его вызвали на сцену, где он оказался в атмосфере всеобщего восторга. Казалось, «весь Лондон» или, по крайней мере, та его часть, что была предана литературно-художественным интересам, присутствовала на премьере. Спектакль шел в «Олимпике» шесть месяцев, в проходах ставили дополнительные кресла, многие жаждущие попасть тщетно толпились у дверей театра. Все это был, по словам самого Коллинза, «огромный успех». Во всяком случае, он осуществил амбиции и достиг цели — получить деньги от театрального представления.

Краткое улучшение здоровья вскоре пошло на спад. В начале лета приступ подагры приковал его к постели, снова пострадали глаза, так что он почти ослеп. Один из друзей сказал, что они были «буквально огромными кровяными мешками». «Знаешь, какого цвета у нее глаза?» — спрашивает персонаж его следующего романа «Мой ответ: нет». «Красного, у бедненькой! Красные, как вареный лобстер». Коллинз принимал «электрические ванны» и катался в коляске на свежем воздухе, летом попробовал целебные процедуры Верхнего Норвуда, принимал хинин наряду с лауданумом. Но все это не было настоящим лечением. На самом деле ему никогда не удавалось полностью восстановить здоровье, от одной болезни он переходил к другой почти без перерывов. Он выглядел рано постаревшим и знал, что впереди его ждет жизнь полуинвалида, все больше и больше зависимого от опиума. Поскольку он провел много дней с повязкой на глазах, его симпатия к бедной слепой мисс Финч из романа, опубликованного в 1872 году, выглядит вполне естественно.

Подзаголовок у него был «Домашняя история», и для кое-кого она была даже слишком домашней; один из рецензентов описал книгу как «роман-сенсацию для воскресного чтения». Сюжет в кратком пересказе сам по себе кажется нелепым. Слепая девушка влюбляется в молодого человека, у которого есть идентичный брат-близнец; к несчастью, кожа юноши посинела из-за приема нитрата серебра, служившего лекарством от эпилепсии. Немецкий хирург возвращает мисс Финч зрение, а брат молодого человека, чья кожа совершенно бела, занимает его место. Чтобы разобраться в деталях последовавшей затем путаницы, проще прочитать роман целиком, чем рассчитывать на краткое изложение. И, конечно же, читателя ждет счастливая развязка, естественный финал всех сочинений Коллинза.

И все же в романе есть странная притягательность, типичная для всех произведений Коллинза. Действует сила любопытства, читатель нетерпеливо следует дальше, чтобы узнать, что же случится потом. Коллинз работает тщательно и методично, оставляет ключи и подсказки в подходящих местах, постоянно намекает на «грядущие события» или «свет позднейших событий», которые навсегда изменят жизнь главных героев. Он непрестанно упоминает что-то «лежащее под поверхностью», некий «скрытый мотив» или «ужасную тайну», и это еще больше провоцирует неутолимое любопытство. Читатель все время находится в предвкушении, едва разрешается один кризис, автор готовит другой. Это подобно долгой прогулке в пейзаже, где вокруг расставлены дорожные знаки и указатели, и вы просто следуете по ним.

«Бедная мисс Финч» не имела поразительного успеха, и Бентли потерял деньги на этом предприятии. История слепой девушки и синего юноши не отвечала общественным вкусам. Иногда говорят, что «Бедная мисс Финч» знаменует начало спада в творчестве Коллинза. Он стал романистом, стремящимся «донести послание», более озабоченным полемикой и аргументами, чем стилем и изобретательностью сюжета. Суинберн заметил по этому поводу:

Что обрекло добрейшего Уилки на заклание?

Злой демон, что шептал: Уилки!

Неси миру послание!

Хлестко, но не вполне точно. Коллинз никогда не терял привычки, впервые проявленной еще в «Иолани», приправлять текст авторскими отступлениями, некоторые были мудрыми, иные остроумными, кое-какие мудрыми и остроумными, но встречаются и скучнонравоучительные.

Он не пытался читать проповедь, но дидактический элемент всегда присутствует в его сочинениях. У Коллинза не было «миссии», он не жаждал «нести послание», но он обладал видением, пониманием человеческих отношений, которые ему хотелось распространять. Это особенно заметно во вступлениях. Однако он никогда не позволял этим «посланиям» подминать под себя сюжет, хотя отвращение к различным конкретным практикам, например к вивисекции, придавало энергию и целеустремленность его прозе. Он считал, что развлекает и рассказывает истории, а не читает лекции.

По правде говоря, все его произведения, от «Бэзила» до финальных незаконченных текстов, составляют единое целое. Прежде всего он был гением построения сюжета. Он превратил процесс рассказывания истории в великолепное искусство. В его руках роман-сенсация и детектив стали предметами красоты именно потому, что он придал им атмосферу реальности. Ясность стиля, богатство выражения были для него самым важным в написании текста. Да, у него не было гениального проникновения в глубины человеческой натуры, но это еще не дает оснований дисквалифицировать его как художника. Просто его интересовало другое. Его сюжеты являют собой идеально отлаженные механизмы.

«Женщина в белом» и «Лунный камень», вероятно, стали вершинами его творчества, но романистов зачастую несправедливо осуждают за то, что они не могли все сочинения выдержать на уровне главных шедевров. Все его произведения остаются впечатляющими и талантливыми, поразительными и убедительными. Да, его поздние романы сегодня читаются меньше, но современный вкус далеко не безупречен. Темы и предметы, волновавшие викторианцев, могут сегодня выпасть из круга читательских интересов, условности того времени, на которые решительно нападал Коллинз, уже не составляют часть нашего бытия. И все же и сейчас ощущается его живое присутствие в английской литературе.