Обдумай мой план и дай свой ответ. С Аделаидой ты можешь говорить обо всем, она одна из немногих, кому я доверяю. Любимый, я надеюсь на твою мудрость и силу. Пусть слезы, пролитые над этим письмом, и бессонные ночи моего одиночества не пройдут зря! Пусть будут залогом нашей удачи.

Целую, твоя Эльза».

Дорога уходила к горам. Ивор все больше убеждался, что в такой переплет прежде не попадал, наверное, ни один авлийский разведчик, за последние лет двести — точно. Предательство среди своих, агенты тьмы, идущие по следу. Потеряны результаты всех предыдущих трудов, он разлучен с любимой, которую выдают замуж против воли за могущественного вельможу. Более всего его пугали поиски Темного круга. Именно поэтому он решил залечь на дно в Лордароне, скрыться от них нельзя, но можно запутать темное око, оставаясь на месте, а потом внезапно исчезнув.

Остальные проблемы были проще. С предательством в Рейхавене должны рано или поздно разобраться Алагар с Солмиром. Белые Маги не могут быть так оторваны от реальной жизни. Опасность измены должна их затронуть, должна. Эльзу, в конце концов, можно похитить. Увезти так далеко, что никто не найдет. Опять же, эльф верил в то, что Солмир своим вмешательством поможет разрешить этот узел противоречий. Её отец ведет себя глупо, но, возможно, этот удар пойдет ему на пользу, а может, и всей Эрафии. Архив и парень в одном месте, и через князя гномов Кланси Атоя и его племянника Толина он наверняка выйдет на них. Главное — не навести на юного Гримли ищеек нойонов. Именно эту цель Ивор преследовал в своем бегстве в Лордарон. Стоило дать всем успокоиться. Его учитель Алагар часто говорил — ситуация, как хорошее вино, должна настояться, и лишь затем стоит пробовать дело на вкус.

Никто не накажет сильнее, чем сам себя, гласила эльфийская пословица.

По прибытии в Лордарон он отправил Эльзе ответное послание, но оно не дошло до адресата, как и два последующих. Только ранней весной Аделаида передала принцессе сложенный вчетверо лист настоящей дорогой бумаги. Лист, который за три тысячи миль в течение месяца везли, рискуя жизнями, несколько честных и благородных людей, лично преданных друиду Алагару. В письме не было обратного адреса.

Проведя тяжелую затворническую зиму в отрогах Великого хребта, по крупицам собирая новости из далекого «большого» мира, Ивор узнал, что его вызывают в Рейхавен для рассмотрения личного дела. Глава разведки заверил, что предательство Фарсала Одри полностью изобличено, что пора вновь садиться в седло и следовать зову Совета Правды.

«Меня не забыли — уже хорошо». Так решил Ивор и в тот же день, сорвавшись с насиженного места, направился к северу.

Земли бессмертных, остров Колдсоул,

10-й путь Лун, 987 год н. э.

Дым и пепел застилали небеса над огромным пространством мира мертвых к югу от черного хребта. Искрящийся силуэт дракона-духа мелькал в этом сумраке, подобно падающей звезде освещая путь ярким серебристым свечением. Дракон двигался на юг, туда, где узкой косой полумесяца лежал остров Колдсоул, где возвышались шпили центра разведки нойонов. Внутри монстра, всматриваясь в магическое окно меж его ребрами, сидел лич. Картина не отличалась особым разнообразием. Если спуститься ниже, можно было разглядеть поверхность моря, но он знал, что эта высота оптимальна для полета с наименьшими затратами силы костяного исполина. Сегодня лича ждала великая честь. Он должен был встретиться с хозяином острова.

Его не интересовали интриги между бессмертными, его мастерство — беспрекословно выполнять приказы. Однако не ко всем нойонам он относился одинаково. Лича создали в Терминасе, и он давно служил правительнице Тамикзалле, был её личным телохранителем и главой местной гвардии. В конечном итоге стал её моргулом.

Пускай ему недоставало живости и воображения, каким обладали люди и сумеречные маги, приближенные других нойонов, но зато он не мог предать свою госпожу. Она дала ему имя — Рахзесс, отличив от сотен других, имевших лишь номера, заложила в нем беспрекословную верность в ущерб всем прочим ненужным чувствам.

У лича было важное задание — передать послание госпожи нойону-разведчику Моандору. Это послание лежало в кресле рядом с ним. Серый мешок, пропитавшийся книзу буро-красной жидкостью, стекавшей на переливающийся аурой защиты пол.

Открывать мешок было строжайше запрещено. Голос наездника достучался до Рахзесса:

— Мы снижаемся, командир, Колдсоул на горизонте!

Дракон резко взял вправо и по касательной пошел вниз. Рахзесса чуть поприжало к стенке от крутизны поворота. Черный прах мельтешил за окном, он был все реже, и вот стала видна морская гладь и три огромные полосы — тени от башен, что возвышались на острове. Центральная возвышалась над полосой мрака, пронзая её на высоте полумили. Облака полукругом огибали остров и сейчас, когда солнце садилось далеко на западе, его лучи проникали под корку сплошного мрака, скрывавшую этот мир от глаз Арагона. Свет причудливо обтекал контуры трех огромных башен и мелких пристроек: разных бастионов, башенок и куполов. Все здания были усыпаны огнями негасимых факелов.

Будь лич хоть немного человеком, у него перехватило бы дыхание от величия картины, раскинувшейся перед ним, но все человеческое давно отмерло в Рахзессе. Он сухо велел подчиненному снижаться на ближайшую площадку к Главной Башне. Дракон сделал оборот, он уже давно был опознан, его не сопровождали внешние воздушные патрули. В основании башня достигала пары сотен ярдов, подле неё была квадратная, выложенная широкими гладкими плитами площадка. На ней уже находились несколько таких же драконов — высших существ, когда-либо созданных некромантией.

Рахзесс видел, его встречают весьма почтительно. Не менее сотни его собратьев-личей выстроились по периметру площадки, держа наперевес свои жезлы. На зданиях, в арках и на флагштоках во множестве развевались стяги нойонов. Черные полотнища с серебристым кругом и символом «N».

Дракон замер, и Рахзесс спустился вниз. Ему казалось, что каждый шаг здесь дается легче обычного по сравнению с материком. Четверо личей из охраны моргула Дракиса приветствовали его и сообщили, что проводят в покои истинного. Впереди было несколько сотен ярдов по запутанным коридорам и, наконец, центральная шахта подъемных платформ. Здесь можно было лучше всего осознать размеры здания. Бесконечно высокие потолки, ряды уходящих во тьму колонн и свет переливающихся вечных факелов давили на того, кто находился внутри ужасным гнетущим величием.

Это сравнимо лишь с куполом совета в Агону, подумал Рахзесс. Где-то в вышине раздался скрип. Лич взялся за цепь, натянутую по периметру платформы вместо перил. Сильный рывок, с неописуемой скоростью платформа рванулась вверх и, преодолев несколько сотен ярдов, поднялась на нужный уровень. Здесь башня была много уже, и потолки ниже. Перед большими вратами, по которым то и дело пробегали фиолетовые разряды, личи оставили его. Створки разошлись подобно распустившемуся трилистнику и захлопнулись у него за спиной. Он оказался в полукруглой комнатке, украшенной искусно сделанными барельефами, казалось, картины оживают в свете четырех мощных факелов. Перед ним были узкие, по сравнению с предыдущими, красно-черные врата, из-за них веяло холодом. Вот аура затрепетала, и створки вошли внутрь стен, пропустив его внутрь.