да холодрыге разве чему научишься?! А ты, так твою растак, еще на время жалуешься.

В сердцах он стукнул рукой по раскаленной крыше машины, оставив на ней вмятину.

Инструктор был человек неплохой, но мне совершенно не улыбалось провести еще пятнадцать занятий в печке на колесах рядом с полуголым мужчиной. К тому же стоило ему открыть рот, как из него сыпалась брань. Кому бы такое понравилось?

Поразмыслив немного, я предложила:

– Давайте сделаем так: я подпишу все бланки наших занятий, а приходить не буду. За экзамен я сама буду отвечать.

Я словно прочла его мысли.

– Отлично! Объявляю тебе каникулы, так твою растак. Мы в расчете. До встречи на экзамене!

На прощание он угостил меня бутылкой холодной газировки в честь окончания занятий.

Когда Хосе узнал, что я заплатила за уроки вождения, которые не собираюсь посещать, он пришел в ярость и заставил меня ходить на вечерние занятия по правилам дорожного движения. Раз уж мы выложили столько денег за учебу, надо оправдать затраты, заявил он.

Я сходила на первое вечернее занятие.

Обучение сахрави в соседнем классе представляло собой страннейшее зрелище. Все сидели и как загипнотизированные читали вслух правила, заучивая их наизусть. Ни разу я не видела столько прилежных сахрави сразу.

В нашей группе занятия велись на испанском языке. Записавшихся было кот наплакал, да и те явно не учиться сюда пришли. Моим преподавателем оказался мужчина средних лет с интеллигентной внешностью, худой, высокий и с бородкой. Этот классный наставник никогда не сквернословил и вообще разительно отличался от предыдущего полевого инструктора.

Не успела я занять свое место, как учитель подошел ко мне и вежливо попросил просветить его по части китайской культуры. Я провела с ним целый урок. Я даже начертила несколько китайских иероглифов и подробно их ему растолковала.

На другой день, едва я вошла в класс, как мой просвещенный наставник бросился мне навстречу с прописью, заполненной китайскими иероглифами: «человек-человек-человек», «небо-небо-небо»[14].

– Как вы думаете, ничего? Похоже хоть немного? – смущаясь, спросил он.

– Даже я так красиво не напишу, – заверила я его.

Учитель страшно воодушевился и продолжил меня экзаменовать. И про Конфуция спросил, и про Лао-цзы – как раз по моему профилю, так что я очень складно и подробно ему отвечала. А потом я спросила его, слышал ли он о Чжуан-цзы, и в ответ прозвучало: «Кажется, это бабочка?»[15]

Так незаметно пролетел час. Я попросила его рассказать что-нибудь о светофорах.

– У вас что, дальтонизм? – удивился он.

Когда этот ученый муж наконец выпустил меня из пятитысячелетнего «туннеля времени», воздух снаружи был уже студеным, а небо – беспросветно черным.

Вернувшись домой, я бросилась готовить ужин для изголодавшегося Хосе.

– Сань-мао, ты выучила, для чего предназначены задние фонари на грузовиках? – спрашивал Хосе.

– Скоро выучу. У меня отличный учитель, – отвечала я.

Утром Хосе уезжал на работу, а я стирала, гладила, застилала постель, мела, вытирала пыль, готовила, вязала, дел было невпроворот. Учебник с правилами дорожного движения постоянно находился у меня под рукой, расслабляться было нельзя, и я все время бубнила про себя правила, зазубривая их накрепко, как, бывало, в детстве заучивала строчки и целые строфы из Евангелия для занятий в воскресной школе.

К тому времени о моем экзамене знали уже все соседи. Дверь нашего дома была наглухо закрыта для всех без исключения гостей.

Соседские женщины смертельно на меня разобиделись.

– Когда ты уже сдашь свой экзамен! Твоя запертая дверь причиняет нам массу неудобств.

Но я упорно их игнорировала. На этот раз все было всерьез.

День экзамена неумолимо приближался. За вождение я была спокойна, а вот письменный экзамен внушал мне большие опасения. Правила движения смешались в моей голове в одну кучу с яйцами, овощами, вязанием, Конфуцием и Чжуан-цзы.

В пятницу вечером Хосе взял книжечку с правилами и провозгласил:

– Послезавтра экзамен! Если письменный не сдашь, о вождении и думать нечего. Сейчас я тебя проверю.

Хосе считает, что во мне уживаются две персоны – гений и дурак. Он принялся гонять меня по учебнику, задавая вопросы таким требовательным и строгим тоном, что я не могла уловить смысл ни одного из них.

– Можно помедленней? Так я ничего не понимаю.

Он снова начал заваливать меня вопросами, а я лишь беспомощно моргала в ответ.

Хосе вышел из себя, отшвырнул книгу и бросил на меня испепеляющий взгляд.

– Столько занятий посетить и ничего не усвоить. Тупица!

Я тоже разозлилась, побежала на кухню и сделала большой глоток из бутылки с вином для готовки, чтобы немного успокоиться. Когда в голове чуточку прояснилось, я кинула Хосе учебник с правилами.

Медленно, слово за словом, я продекламировала ему наизусть весь учебник. В книжке было около ста страниц, и я их все выучила назубок.

Хосе дар речи потерял.

– Ну как? Меня еще в младшей школе научили намертво все зазубривать, – сказала я, довольная собой.

Но Хосе не унимался.

– А вдруг ты в понедельник перенервничаешь? Вдруг не поймешь чего-то по-испански? Вот обидно-то будет.

После этих слов я проворочалась всю ночь, так и не уснув.

Это и правда мое слабое место: стоит мне на экзамене поддаться панике, и я сдаю чистый лист. Потом-то я все вспоминаю, но в решающий момент мозги заклинивает.

Вспомнилось невольно:

О всех этих чудных явленьях не раз

Придется мне размышлять.

Но надо признаться, сейчас на моей

Душе печали печать[16].

Так я и промучилась без сна до самого рассвета. Увидев, как сладко спит мой муж, всю неделю трудившийся в поте лица, я решила его не будить, оделась, тихонько вышла, завела машину и отправилась на экзаменационную площадку, расположенную вдали от поселка. Ехать в транспортное учреждение на машине без прав было, конечно, рискованной затеей. Но если бы я отправилась туда пешком, по дороге я бы совершенно растрепалась, что вряд ли могло произвести благоприятное впечатление на будущих экзаменаторов и приблизить меня к заветной цели.

Я подкатила к самому входу в служебное здание. Права у меня никто, естественно, не проверил – никому и в голову не пришло, что бывают на свете такие отчаянные нахалы.

Не успела я войти внутрь, как кто-то окликнул меня:

– Сань-мао!

Я застыла от изумления.

– Откуда вы меня знаете?

– Вот же ваша фотография на заявке. Смотрите, у вас в понедельник экзамен!

– Да, я как раз по этому делу, – тут же сказала я. – Нельзя ли мне переговорить с лицом, отвечающим