Президент, тот самый, с кем Олеся будто бы разделяла взгляды на национальный характер политики, по-прежнему был сориентирован в своих политических предпочтениях исключительно в сторону захода солнца, в отличие от своего конкурента, который внимал лишь восходам. Олеся же заняла нейтральную позицию, то есть ровно между ними. С одной стороны, разделяла некоторые визуальные преимущества захода, видя в этом, в определенном смысле, личную перспективу, а с другой стороны, понимала, что без восхода не будет и захода. Причем заход радовал ее цивильностью своей внешней эстетики, а восход — своим глубоким, холодным практицизмом, выраженным в совершенно конкретных для нее цифрах и счетах.

Госпожа премьер, благодаря этой своей гибкости, некоторое время еще оставалась в зените. Но однажды все закончилось. Восточный сосед стал проявлять упрямство и время от времени отключал то газ, то нефть, а еще начал пробивать новую дорогу к зарубежным покупателям, обходя территории новой независимой страны, премьером которой была госпожа Богатая. Западные соседи, недовольные скандальным поведением восточных соседей, тем не менее считали, что дело также и в неустойчивости взглядов на проблему со стороны премьера новой независимой страны, то есть посредника, через территорию которого проходит все то, чего ради вообще варилась вся новейшая история человечества — то есть цен на энергоносители.

Amicus Plato, sed magis arnica veritas[11]— произносилась в кулуарах двусторонних встреч Запада и Востока лукавая мудрость якобы времен антики. Следом за этим дружба с упрямой страной разменивалась на золотой доллар, который единственный знал, что чего стоит на этом свете. Акции очаровательного премьера и уставшего от постоянных проблем президента стремглав полетели вниз.

Началась чехарда из очередных и внеочередных выборов, сопровождаемых громкими скандалами. Одна часть общества по-прежнему требовала дрейфа на запад, а вторая — в сторону востока.

Президент и кабинет министров во главе с Олесей Богатой были в конечном счете низвергнуты, а их конкурент, о сомнительной биографии которого все успели уже позабыть, напротив, вознесен. Теперь в дело энергично включились прокуроры и судьи.

Все договоры и соглашения, подписанные в свое время мадам, были подвергнуты строжайшим экспертизам. Как и следовало ожидать, она оказалась виноватой во всем, кроме наступления ледникового периода два с половиной миллиарда лет назад. Также ей пока не стали вменять в вину извержение Везувия и гибель Помпей. Но все остальное, что происходило в этой части света, несомненно, было прямо или косвенно связано с ее недоброй волей.

Мадам арестовали и тут же начали судить. Солнце вновь восходило на востоке и заходило на западе. Это тоже было признано положительными последствиями гневного суда над мадам Богатой. Она, разумеется, отказалась признавать вину. Ни в чем! Но обвинения тем не менее множились и множились. Ее уже стали обвинять в организации политических убийств. Мадам всерьез разболелась в тюрьме.

Ее супруг и дети срочно убыли за линию горизонта — ту, что лежит в стороне заката, и оттуда искренне сопереживали ей.

Восточный сосед сначала сильно взволновался из-за того, что судебное расследование стало слишком энергично копать во всех направлениях. Но мадам Богатая стойко молчала и некоторые важные векторы своей политики в бытность премьером старалась держать при себе. Это, видимо, пока устраивало все стороны.

Однако новый глава государства вдруг закусил удила и проявил такие черты характера, которые напоминали некоторые острые углы его биографии. Вот тогда и встал вопрос о лечении болеющей в тюрьме мадам в свободной и демократичной европейской стране.

Но парламент, придерживающийся иных взглядов на пошатнувшееся здоровье бывшего премьер-министра и на методы ее лечения, на это никак не соглашался. Упрямствовал, и все тут! Пусть к черту идет лукавая западная помощь нищей стране, пусть катятся они со своим Европейским союзом и со своей валютой! Истина ведь дороже!

Новый президент бы не возражал. Однако глаза его бегали туда-сюда. Больно уж вся эта помощь выглядела заманчиво! Но голос подать он опасался. Восточные соседи могли здорово рассердиться.

Площади и улицы столицы и главных городов вновь забурлили, задымили, завопили. Появились другие лидеры и потащили дальше расшатанную телегу независимости по той же старой, разбитой дороге. Новый президент с сомнительным прошлым и с очень неясным на тот момент будущим вновь в панике заметался, парламент продолжал скандалить, а правительство то срочно принимало присягу, то вдруг срочно же уходило в отставку.

О бывшем премьере вспоминали все меньше и меньше. Она перестала быть нужной теперь уже всем. И однажды исчезла. Исчезла, чтобы появиться у нас, в парк-отеле «Х», территорию которого невозможно разглядеть на картах Google, куда не заглядывает Интернет, где не светятся экраны телевизоров и не мерцают шкалы радиоприемников. Мадам заняла один из семнадцати роскошных апартаментов.

Ее здоровье, как я успел заметить, быстро пошло на поправку. Однако в чарующих глазах мадам застыло трепетное ожидание своей судьбы. Впрочем, сегодняшним днем ее мятежная судьба не заканчивается. Я-то знаю!

Я ничего не говорю ей об этом. Не смею. Не мое это дело.

Там, у нее на родине, уже случился очередной кровавый скандал. Он бушует, как ураган, сметая все на своем пути. Так бывает в природе: сначала две-три крупные, полновесные капли, кажущиеся облегчением от зноя, но потом вдруг обрушивается на голову неудержимый ливень, и ревущий смерч рвет на куски землю.

Только кое-кто из нас, из обслуги, имеет возможность припасть к Интернету и понять, что происходит за пределами парк-отеля «Х».

Я уже знаю, что за Олесей Богатой летит самолет. Это решили хозяева. Ее отвезут домой и «обрадуют» тем, что страна с треском и болью дробится на три неравные части, над одной из которых, возможно, вновь вознесут ее. Она сначала станет кокетничать, уверяя, что с нее хватит, что устала, а затем начнет отчаянно биться за единство страны и за свое в ней место, но, если не остановится, задохнется от дыма, ослепнет от слез и оглохнет от воплей ненависти.

Но она непременно проиграет, потому что любой народ всегда следует жестокому правилу: с глаз долой — из сердца вон.

Ее старый партнер, бывший президент, давно уже растворился в дымном прошлом страны, а новые «друзья», пришедшие взамен всем своим не очень удачливым предшественникам, вылезли из дымного будущего. Они хитры, богаты, тщеславны, по-своему даже умны, но по-человечески, то есть по большому счету, все же неисправимо глупы.

Умны — потому что ищут поддержку лишь в стане сильных (как им кажется!), пусть даже чуждых их народу по духу и по конечным целям; а глупы — потому что в далеких краях найти возможно лишь хозяина или раба. Если ты сильнее, то найдешь раба, а если слабее — то хозяина.