Это совсем другая история, но я все же скажу, что отец моей подружки в молодости работал в гараже у советского посла в Вене, а тот купил этот автомобиль для русского министра иностранных дел Молотова. Но в первый же день испытаний на улицах Вены русский шофер задавил ребенка. Машину задержали в полиции. Господин Молотов, видимо, не захотел иметь дело с этой неприятной историей, тем более что шофер был пьян, и распорядился срочно продать «Паккард» кому угодно.

Отец моей приятельницы оказался находчивым парнем: он «подмазал» коменданта посольства как следует, и тот продал ему автомобиль за бесценок. Всю Вторую мировую войну машину прятали в альпийской деревушке в старом сарае для сена. Потом пришли русские, потом они ушли, и наконец роскошный 12-цилиндровый «Паккард» вновь почувствовал своими, все еще почти девственными, колесами автомобильное шоссе. Но хозяин машины постепенно старел, стал слепнуть, и вот за руль древнего лимузина села его хорошенькая дочурка.

Ну, тут на некоторое время объявился я, довольно молодой еще обольстительный мулат, прилетевший в Вену по делам из Бразилии. Мы пасли там одного типа — вечного должника нашего заказчика. А тип слег в венскую больницу, и мы, несколько человек, вынуждены были зависнуть в этом королевском городе.

Я случайно в демократичном ресторане познакомился с хорошенькой курносой девчонкой на «Паккарде», показал ей, как нужно ездить на таких американских автомобилях и как надо объезжать таких хорошеньких девчонок на «Паккарде». Ей все это пришлось по вкусу. Мне тоже.

В середине лета шведы устроили ежегодный фестиваль антикварных автомобилей в Вадстене на берегу озера, и папаша-австриец, уже почти ничего не видевший, и в том числе цвета моей кожи, сам предложил нам с его дочуркой съездить на его «Паккарде» на тот съезд доисторических развалюх.

Я вообще-то не пойму, с чего это папаша-австриец мне доверился. Я бы на его месте не был столь опрометчивым. Впрочем, может, она ему все же сказала, что я мулат, и он почему-то решил, что это станет неплохим развлечением для его дочурки. Все же это очень экзотично — белая курносенькая полногрудая милашка под крылышком бразильского цветного паренька отправляется в далекое путешествие на старом роскошном «Паккарде» с сомнительной историей на толерантный север Европы. В этом, согласитесь, что-то есть. Так или иначе, мы поехали. Мне потом за это здорово влетело от хозяина в Сан-Паулу.

В Вадстене, на берегу озера, скучала уже несколько столетий старинная крепость. А еще там были огромный католический собор с захоронениями средневековых рыцарей и небольшой яхт-клуб. На фоне всего этого мы со своим «Паккардом» действительно выглядели экзотично.

Как-то во время ланча мы с моей полногрудой цыпочкой завалились в малюсенькую кофейню рядом с тем собором. Столиков на восемь заведеньице, с недурным кофе, со скромным набором бисквитных кексов, но, правда, с неплохим перечнем травяных ликеров.

Посидели мы там минут сорок, почти в пустом зальчике, и пошли к выходу, на соборную площадь. В узких дверях неожиданно столкнулись с шумной группой юных даунов. Вел их туда на кофе и на кексы худющий высокий бородатый швед лет тридцати пяти. От неожиданности увидеть разом вблизи такое количество веселящихся даунов, одетых к тому же крайне небрежно и безвкусно, мы оторопели. Хорошенькая мордашка моей подруги залилась яркой краской. Это ей вообще в моменты возбуждения было очень свойственно. Я же от испуга (да-да, именно от испуга, хотя меня никогда не пугали даже стволы, направленные мне прямо в лоб) разинул пасть и забегал по сторонам карими глазами.

А вы бы не испугались, если бы в тесной полутемной прихожей кофейни столкнулись с плотной хохочущей толпой лупоглазых подростков, с губ которых не то от радости, не то еще от чего-то непонятного стекали вязкие струйки слюней? Не в кино это увидеть или прочитать где-нибудь, как сейчас, например, а вот так — лицом к лицу! Они же похожи на инопланетян или на диковинное шумное племя. Кто знает, что у них на уме! Все говорят, они — добрые. Но пойди разберись в этом за пару секунд в темноте, на сытый желудок, да еще в чужой холодной стране. Дверь распахивается — а оттуда прямо на тебя тяжело обрушивается орущая, хохочущая лупоглазая толпа толстых слюнявых подростков.

Сопровождающий их швед, оттопырив свою курчавую бороденку, впился в нас таким ненавидящим, презрительным, холодным взглядом, что я мигом почувствовал себя и свою подружку законченными негодяями и даже уродами, то есть худшими представителями рода человеческого. А ведь мы тут просто кофе пили с мятным ликером. Она еще, правда, смолотила кусок английского яичного кекса.

Чертов швед явно решил, что никто не вправе смущаться от неожиданной встречи с его воспитанниками, то есть с больными от рождения детьми. Наше секундное замешательство, наверное, по его мнению, было то же самое, как если бы мы указали на этих деток пальцем и заявили бы вслух об их неполноценности. Клянусь, он подумал именно так!

Я так захотел двинуть этому шведу в самый центр его бороденки, что аж вспотел. Ненавижу провокаторов! А он, этот идиот, был именно провокатором. Получалось, что это не мы, а он всегда держал в своей больной голове убежденность в том, что эти дети «неполноценные», и всегда ждал случая, чтобы свалить это свое презрение к ним, несчастным, на первого встречного.

У меня в голове пронеслось, что он и пошел в услужение к ним лишь для того, чтобы задавить это подлое чувство в себе самом. Они — его беззащитная жертва его же мерзкого нрава. При этом они этого не знают и никогда не узнают. Он — насильник! Провокатор! Любое замешательство вокруг этих детей он считает своей мелкой победой над своими же страхами и своей же брезгливостью к ним.

«Вот, — кричит все в нем, — есть же люди хуже меня! Они презирают и боятся этих несчастных, а я окунаюсь в их слюнявый мир с головой и выхожу оттуда очищенным от смертного греха гордыни!»

Он тайно наслаждается любой искренней реакцией непосвященных людей и готов метать в их сторону ненавидящие, холодные взгляды. Может быть, я тогда и ошибся, но мне показалось, это как раз та его реакция и была паническим указующим жестом на тех, кто действительно не похож на нас от рождения.

С отношением к гомосексуалистам у таких лицемеров и ханжей, как тот бородач, тот провокатор, происходит почти то же самое. Это даже подлее, чем просто открыто ненавидеть и презирать их.

Кейт и Джулия — кузины. То есть родная сестра отца Кейт является матерью Джулии. Это не помешало им лет десять назад понять, что они ближе друг другу, чем обыкновенные кузины. Просто их знакомство зависело не от слепой случайности, а было запрограммировано самой природой. Все, что случилось с ними за последние десять лет, по-моему, находится в прямой зависимости от их взаимного чувства. Что касается меня, мне их жаль больше, чем других. Хотя понаделали они столько, что этого век не расхлебать ни каждой по отдельности, ни обеим вместе.

Я довольно долго болтался в Рио. Нужно было в очередной раз найти одного типа и проследить за его делами. Меня именно для этого отправил туда мой шеф из Сан-Паулу. Тот тип ему здорово попортил кровь. Его звали Тимоти.