вскочила на ноги и схватила сына за плечи! Куталлу невольно закричал, оттолкнул старуху, но та держала с нечеловеческой силой!

А под кожей у нее будто скручивались веревки. Руки пошли буграми, все тело мамы заходило ходуном… и кожа лопнула еще в нескольких местах! Оттуда тоже хлынула слизь пополам с червями — длинными, тонкими червями!

Они ринулись прямо на Куталлу! Вонзились в плоть, прорвали теперь уже его кожу! Он попытался закрыть хотя бы лицо, но они стали кусать руки!

Чувствуя, как они лезут внутрь, Куталлу страшно закричал, пнул мать что есть мочи и бросился к жаровне! Голыми пальцами он схватил угли и принялся жечь червей, жечь собственные руки!..

Он кричал от отчаяния и боли, покрываясь все новыми ожогами, когда сзади подошла мама… и обрушила на голову точильный камень.

Когда Куталлу очнулся, черви были везде. Они покрывали стены, ползали по потолку. А в основном они были рядом с опрокинутым котлом, пожирая остатки пищи… и рядом с мамой.

С тем, что от нее осталось.

Но теперь Куталлу это не беспокоило. Он поднял руки к глазам и увидел, что они стали другими. Ощущая в теле удивительную легкость, он поднялся и участливо посмотрел на маленькие создания.

Им нужно больше есть, чтобы семья стала больше. Чтобы хозяин стал сильнее. Чтобы он мог облагодетельствовать и других, не только их с мамой.

Хозяин ласково прикасался своей волей к Куталлу. В голове копошились личинки, а под кожей уже трепетала новая семья. Большая, полная, любящая. Та, о которой Куталлу всегда мечтал.

Больше он не будет печалиться о том, что умрет в одиночестве. Теперь он никогда не будет один.

Теперь у Куталлу есть и мама, и папа, он же хозяин.

И много-много маленьких детей.

Тело теперь наполняла жизнь, как и положено хорошему слуге. Мама снова зашагала к кладовой — и Куталлу поглядел на нее с любовью. Теперь ее вид и состояние не пугали и не печалили Куталлу, ибо он стал видеть гораздо больше.

Он видел, что она тоже полна жизни, о которой ранее не смела и мечтать. Что хозяин живет и в ней, а вместе с хозяином — его бесчисленные дети.

Мама почувствовала внимание Куталлу и обернулась. Она улыбнулась, и изо рта полезли жирные, блестящие личинки. Челюсти задергались, по подбородку потекла слизь, и вырвалось невнятное шамканье… как показалось бы кому-то другому.

Но Куталлу слышал голос мамы отчетливо. Звонкий и чистый, как во времена ее молодости. Он раздавался прямо у Куталлу в голове.

— Надо наполнить кладовую, — сказала мама. — Принеси побольше рыбы. Мы заполним ее детьми. Тогда все, кто поест, тоже станут счастливыми.

Куталлу задумался, как стоять за прилавком, если их тела стали такими нечеловечески прекрасными? Люди не будут понимать, как не понимал Куталлу, пока хозяин его не коснулся. Будут бояться. И уж точно не пожелают брать подарки Царя Червей, изобильнейшего и дающего жизнь Тсав’Муму.

Но хозяин в мудрости своей предусмотрел и это. Куталлу новая жизнь пока что наполняла незримо для окружающих. Не так, как маму. Если скрыть ожоги и раны на руках, никто ничего не заметит.

Куталлу улыбнулся, подавая покупателю рыбу. Отличный окунь. Хозяин щедр, он повелел снизить цены, и рыбу у Куталлу разбирают так быстро, как еще никогда прежде. Другие рыбаки недовольны, но они просто пока не знают. Они еще думают о своем, мирском. О сиюминутном доходе смертного существа.

Когда Царь Червей сделает их своими подданными, они уже не будут думать о презренных сиклях. Они будут думать только о семье и любимых.

— Как дешево! — с подозрением воскликнула женщина. — Почему так дешево? Пахнет вроде хорошо…

— Домой спешу, добрая госпожа, — ответил Куталлу, стараясь не выпускать червей изо рта. — Мама прихворнула, надо поскорей распродать и возвращаться.

— А-а-а!.. Ты ведь сыночек Шару и Варды? Передавай маме, что я помолюсь за нее Инанне. Пусть скорее выздоравливает.

— Конечно. А это не у вас ли невестка днями разродилась?

— Ой, да, — кивнула женщина. — Даже лекаря звали, повитуха одна не справилась. Тяжело, но разродилась.

— Ну пусть рыбки поест свежей, — сказал Куталлу. — Чтобы молоко хорошее было, чтобы здоровья прибавилось. Будет больше жизни в маме — будет больше и в ребенке.

— Ой, Кута, ты и сам бы семью завел, — вздохнула женщина. — Хороший ты человек, но Варде лет-то уж много… А один ты пропадешь.

— Я не один.

— Ну да, ну да…

Хозяин слушал это и довольно улыбался. Куталлу теперь и видел его. Единственный в каре — он видел, как хозяин смотрит на своего избранника сотнями глаз. Те словно пузырились на бледном, прекрасном теле, издающем неслышные шорох, плеск и шелест.

Под кожей у Куталлу копошились черви, а в душе жило тихое счастье.

…Креол остановил колесницу. Вот он, Эреду, этот ничтожный вшивый городишко, в котором нет ничего, кроме той же самой рыбы, что в изобилии ловится на всем побережье.

— Темные предзнаменования, — раздался тихий голос Хиоро. — Знаешь, что я видел во внутренностях жертвенной свиньи?

— Кишки? — хмуро спросил Креол.

— И это тоже. А знаешь, что еще?

— Не знаю. Что? Цепня?

— А ты откуда знаешь?.. — удивился Хиоро.

— Угадал. Это не дурное предзнаменование, просто свинью всяким дерьмом кормили.

— Это жертвенная свинья, она чиста… была. Но помимо цепня… цепней было еще кое-что. Она будто заживо сгнила изнутри! Могу покляться, мухи не могли ее тронуть, но ее желудок был полон опарышей. А когда я все-таки разложил ее внутренности, чтобы понять, где быть беде… мне было видение, что свинья закричала.

— Пфе, — только и сказал Креол. — Гадания.

— Брат, зря ты недооцениваешь видения Хиоро, — сказал Шамшуддин. — Это мы с тобой не видим ничего, кроме того, что видят наши глаза. А он порой видит мир таким, каким его видят духи. И боги.

— Человеку не дано смотреть на мир глазами бога, — покачал головой Хиоро. — Поэтому мы видим только то, что со стороны кажется нелепицей.

— Вы просто нюхаете храмовые курения и видите сны наяву, — отмахнулся Креол. — Какой была свинья, когда ты очухался?

— Снова чистой, — признал Хиоро. — Но дело не в этом. Я не узнал, где происходит дело, и стал слушать духов Семи Сфер.

— Это уже интереснее,