Жизнь шла своим чередом и, несмотря на её перипетии, мы всегда берегли родителей, не хотели расстраивать их неприятными новостями, даже если они были, мы просто помогали им деньгами и говорили, что все прекрасно. «Да, мама, все прекрасно».

«Да, папа, все чудесно». Как когда-то, годы назад, когда мы только переехали в Москву. Да, да, да… Все хорошо. Нет, я не плачу, просто у меня голос такой. Да, я немного устала… И в какой-то момент, когда я так думаю, меня почему-то накрывают те воспоминания, о которых я много раз пыталась забыть навсегда. Вычеркнуть это из памяти. Поэтому я так никогда не думаю. Как я устала, и еще что-то в этом духе, типа пожалеть себя. И у меня это получилось. Но сейчас, когда пишу книгу… Что-то снова всплывает порой из «оперативки»… Но когда все заканчивается, мы сидим со Славой, обнявшись. И тихо говорим друг другу: «Как хорошо, что мы друг у друга есть…»

Со временем мне самой стала казаться наивной концепция герл-бэнда. Ну что такое, их же десятки на столичной сцене – и по всей стране. Банальность, жуткая банальность! Я же сама понимала все это, но я же профессионал, я умею работать в предлагаемых обстоятельствах!

Но концерты шли просто косяком, публика носила нас просто на руках, песни крутились на радио – и я смирилась. Ведь я же профессионал. Я умею работать в предлагаемых обстоятельствах…

Но все равно оставалась внутренняя неудовлетворенность.

Я уже планировала выход из группы, у меня зрела концепция самостоятельного плавания – и я даже продумывала для неё песни. Но люди любили REFLEX – и мы не хотели лишить их его. Мы со Славой задумали подобрать новую девочку на мое место – стандартная практика в этом бизнесе, шоу должно продолжаться.

Но тут запротестовали радиостанции.

– Нет, – говорили нам. – Ни в коем случае! У Иры такой голос, который сразу запоминается! Яркий, сильный, необычный тембр – мы просто не видим никого, кем бы вы могли её заменить. Мы даже не представляем, что её можно как-то заменить! Нет!

У всех был настрой, что новый REFLEX – это провальный вариант. Что какой бы талантливой, самобытной, хорошей, профессиональной ни была новая певица – она будет другой. Иной. Не такой, как Ирина. А REFLEX – это Ирина Нельсон.

Но после шести лет работы в REFLEX’е я эмоционально вымоталась. Я же была не только исполнительницей, но и совладельцем компании REFLEXMUSIC, я делила со Славой весь груз его обязанностей. Аранжировки, репетиции, менеджмент, сочинение песен… Я иногда чувствовала себя какой-то портативной звуковой колонкой. Например, в одном из декабрей у нас было пятьдесят концертов. Пятьдесят! А еще всякие съемки, поездки, перелеты, интервью и прочее. За один месяц у меня порой накапливалась пачка авиабилетов толщиной с мою ладонь. И, конечно же, еще, как у матери, у меня всегда болело сердце за то, что я не могла уделить должного внимания своему любимому Антошке, моей семье, просто посидеть всем вместе, расслабившись, поболтать.

Меня трясло, я не могла сосредоточиться на работе. Я делала ошибки, принимала неверные решения, вокруг меня даже начали клубиться какие-то мутные личности – словно почуяв слабину, словно поняв, что они имеют шанс прибрать меня к рукам… Мне стало казаться, что я снова, снова, снова смотрю в тот самый колодец из моего детства – и оттуда опять выглядывает «тот, кто сидит в колодце», от которого, как мне казалось, мне удалось уже избавиться…

Было ощущение, что я словно стояла на краю. Меня качало и шатало – и я понимала, что еще немного, и я упаду с этого обрыва. И даже Слава не сможет меня удержать.

Мне нужно было восстановить здоровье – и физическое, и психическое.

И я вышла из группы. И мы со Славой уехали в Дубай. Получилось, что почти на три года.

Это был период моей реабилитации. Восстановления. Отдыха. Отдыха от всего. От REFLEX’а. От музыки. От прошлой жизни. От меня самой – прошлой.

Но когда мы думали, что спокойно заменим меня новой солисткой, мы не учли одно «но». Точнее, не «не учли», а, скорее, все эти постоянные нюансы шоу-бизнеса, скажем так, по отношению к нашему детищу внедрили-таки в нас некий комплекс неполноценности. И мы уже даже к себе относились субъективно. Мы ценили себя меньше, чем нас ценили люди. Миллионы людей. И когда мы решили вывести меня из состава REFLEX’а, мы и думать себе не могли позволить, что не имеем права что-либо менять. Мы недооценивали самих себя. Мы не все рассчитали, несмотря на то, все вокруг нам говорили, что REFLEX – это прежде всего Ирина Нельсон, её образ, её манеры и голос. Давайте я так о себе тут в третьем лице пока. А то мне неудобно. Конечно, стоило бы нам объективно подумать и догадаться… Но мы все-таки решили, что нам нужна новая, молодая солистка. Ну что же, сказано – сделано.

А сейчас, возвращаясь назад в памяти, я думаю, как нам могло прийти в голову, не согласовав с руководством «Русского радио», с теми, кто, несмотря на огромную конкуренцию, все же постоянно нас поддерживал, со сцены их главного шоу, в эфире Первого канала, получая в руки статуэтку главной российской музыкальной премии «Золотой Граммофон» за песню «Танцы», объявить на всю страну о том, что я ухожу из группы! Господи, Боже мой… Какая глупость. Ведь они поддерживали, по сути, именно меня, образ и голос. То, что им нравилось в REFLEX’е. Имели право, как говорится. Фактически они ведь отдавали нам свое эфирное время. Были нашими партнерами, по сути. Я понимаю их обиду. И, спустя много лет, уже в 2019 году, во время фестиваля «Жара» в Баку я лично извинилась за этот поступок перед экс-главой «Русского радио» Сергеем Кожевниковым.

Но что было, то было. И тогда, в 2006-м, прежде чем объявить о моем уходе, мы провели кастинг, нашли новую девочку – хорошую, талантливую молодую девочку, Женю Малахову, которая хотела и умела работать – и сделали все как надо. Сделали ответственно и качественно – потому что не могли иначе. Потому что это все-таки был наш REFLEX, и мы не могли бросить его на произвол судьбы.

Сначала года два все шло по накатанной – гастроли, концерты и прочее. Потом мы пригласили Лену Максимову, великолепную вокалистку, которая должна была еще более усилить группу. Девочки – молодцы. Они старались, они трудились, они делали, как умели.

Но, к нашему удивлению, все вышло ровно наоборот. Постепенно все гастрольные точки закрылись. Как будто стерлись ластиком с карты. Все спрашивали: «Где Ира? Почему нет Иры?»

Никто не виноват в том, что новому составу не удалось стать полноценной группой, стать новым брендом. У них была огромнейшая стартовая площадка. Весь багаж хитов REFLEX’а, плакаты и билборды – «Встречайте новую солистку REFLEX’а» – висели по всей Москве.